Ветер плодородия. Владивосток

Частный визит Константина не ограничивает переговоры обусловленностями, не вяжет рук. Можно вести, а можно не вести. Константин якобы намерен пригласить в Россию знаменитого скульптора. Но главное — лечение. У него ужасные головные боли. Нигде спастись не может. Реформы в России тяжело продвигаются. Он готовит законы об отмене крепостного права, председательствует в комитете, там бесконечные споры, приходится выслушивать глупейшие мнения. Работы невпроворот.

В плаванье из бухты Экспедиции в Печели не раз шел разговор Муравьева с Будогосским и Сибирцевым обо всех речках и перевалах. Узнавал ли он, что поблизости от границ России на китайской стороне.

Китайцы не держали крепостей у моря. Морской торговли почти не было. Хотя на Хуньчуне был перевал. Но Корея близка, и это помеха. Некоторые торговые суда ходили, огибая Корейский полуостров, но очень редко. Бухты пустынные. Оборона у них вся в Хуньчуне.

— Что за город?

— Глинобитная крепость. Могущество великой империи маньчжур и эпохи Нурихои — жалкие армейские глинобитные укрепления. Не веришь историкам, когда все это видишь.

Будогосский за одно лето определил границу, и Николай Николаевич все принял: границу по реке, а дальше речки к нам и к ним, но кое-где поправил.

— Прихватили лишнего, Николай Николаевич.

— Не хотелось бы, но приходится. — ответил Муравьев. Мнение Муравьева: в совместном владении. — Наше дело: разделить и наметить границу и предложить пекинскому правительству. Затягивать неопределенно положение нельзя. Я исполнил пожелание Пекина, доказал, что мы занялись этой землей, доказал, что мы хозяева, и что мы теперь прикрываем Китай с севера и защищаем его плотно. За год большего нельзя сделать. Алексей Николаевич, объясните все это Игнатьеву. Он уже в Пекине. О его приезде туда решено и дозволение из Пекина получено, о чем я извещен из Петербурга. Именно сейчас он там.

— Отличные названия дали вы, Николай Николаевич. Но это не повредит нашей восточной политике. России надо иметь в будущем два Босфора: на Дальнем Востоке и Ближнем Востоке. Один New Bosporus, а другой — с Царьградом. Это цель самодержавия.

Алексей заметил по глазам, что подумал Николай Николаевич. Если самодержавие падет и явится господство республиканцев, то двух Босфоров будет мало. Прочь отброшены будут все нравственные законы. Вера в народ! То есть в скот, употребляемый в работу. Самодержцы завоевывают в пределах нравственных понятий и благоразумия. Там, где правая вера и не намерены хватать стран мусульманских или буддийских. Это придет с развитием истории, и самодержавие тут ни при чем.

Спустившись к югу, у входа в залив Печели решили, что надо налиться водой, но там хорошей водой не нальешься, так как при зимних приливах на устьях она всегда отдает морской солоноватостью. Морская вода уходит далеко и не успевает возвратиться, как уже новый прилив. В устьях Пейхо в этом году могла быть сумятица, могло происходить сражение, как предполагал Николай Николаевич. Куда-то надо зайти на день, чтобы налиться на всякий случай водой и запастись продовольствием.

— Горная вода… Тут Люйшунькоу[55], бухта и город.

По совету Сибирцева зашли в такие бухты в кольце гор, отличная вода. Люйшунькоу — город, который британцами назван Порт-Артур[56].

Вопреки правилу природы, по которому во второй половине лета в этих краях на море и у берегов стоят ясные погоды, с утра спустился туман на устьях рек и на подходе к Дагу.

На подходе к заливу Печели наше судно вошло в гавань Талиенван[57] по надобности пополнить запасы пресной воды и узнать последние новости.

Торговцы из Талиенвана постоянно ходят за товарами в Тяньцзинь и знали новости. По их сведениям, послы великих держав приходили с флотом к устью Хан Хэ, но в Пекин не пошли. Разве должны были идти в столицу? Нет, они вернулись в Шанхай. Говорят, не знали дороги, какой идти. А китайцы в Люйшунькоу уверяли, что англичане разбиты. А на дальнейшие расспросы китайцы больше ничего сказать не могли.

Из тумана навстречу пароходу на солнце выходили торговые суда с соломенными парусами. «Америка» шла, подавая гудки, в сопровождении винтового клипера «Джигит», почтового судна, пакетбота, которому предстояла теперь посыльная и телеграфная служба и — плыть «за три моря» по первой надобности Муравьева. Остальная русская эскадра, собравшаяся к назначенному сроку у острия Меча Регента, у входа в залив Печели, направилась к южному берегу в китайский порт Вей Хай Вей. Муравьев решил не являться с военной эскадрой на вид китайских фортов. Он полагал, с таким флотом, что бы ни происходило там, не следует ему подбавлять масла в огонь и увеличивать суету.

А в глубине тумана, где близок берег и порт, слышно было какое-то грохотание и английская песня, capstone song.

Глава 10

ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

Вечером, по приходе русской эскадры в китайский порт у крепости Дагу видны были джонки, корабли и пароходы. Стемнело, зажглись огни на море и на суше. Дальше не пошли, отдали якорь, решили ждать утра.