Ветер плодородия. Владивосток

Виктории никогда не позволяли ночевать одной. Какая строгость! За что такая судьба? В комнате с ней всегда, и день, и ночь, ее мать или ее воспитательница, словно ее берегли от «кинжала и яда». Она поняла все внезапно на уроке. Преподаватель истории, епископ, мастерски и деликатно подводил Викторию к осознанию ее предназначения. Ее вдруг осенило: «Так я буду королевой!» — сказала она и задумалась.

Виктория, став королевой, почувствовала свободу и не желала с ней расставаться, она полюбила веселье, участвовала в поздние часы в карнавалах, смешивалась с толпой. Казалось, вот-вот в ней вспыхнет огонь.

После коронации Виктории не было двадцати, когда она на равных разговаривала с лордами и великими умами нации. Премьер-министр, видный и благородный лорд Мельбурн, стал ее увлечением до тех пор, пока правительство не сменилось. Виктория все еще бывала на веселых праздниках, была хороша, и пожар еще мог заняться. На помощь матери пришел любимый дядя Леопольд.

Альберт приехал в Великобританию. Виктории был двадцать один год. Альберт понимал, что ей нужны новые интересы. Он привез с собою атмосферу артистичности и искусства, музыки, живописи Италии. Он создал для нее «Неаполитанский залив» и поселился с семьей на его берегах. На острове Вайт было куплено поместье с тысячью акров земли и построен дом в итальянском стиле. Принц Альберт сам увлеченно трудился вместе со знаменитыми архитекторами и строителями. Впервые были положены металлические балки, чтобы дом был огнеупорным.

Их дети росли как живые образцы нации будущего. Их спортивный отец не щадил себя ради них. У мальчиков в парке были свои окопы, своя артиллерия, фехтовальные шпаги, свои пони. У девочек домик-кухня со сковородами и кастрюлями, где они топили печи, жарили рыбу и мясо и готовили кушанья. Ничто так не объединяло семью и не заставляло отбрасывать желание веселья и былых склонностей как опасность. А опасность была вокруг. Даже Италия из страны музыкантов, певцов и скульпторов превратилась в общину революционеров. А Осборн с флотами и крепостью был отличным убежищем, позволяя сохранять высокое достоинство в глазах нации и мира.

Великий князь Константин помнил, как Филипп Иванович Бруннов рассказывал, что королева очень экономна в личной жизни и что принц Альберт имеет на нее в этом отношении сильное влияние. «До сих пор в его отцовстве есть что-то от добропорядочного немца!»

До войны Альберт допускал неосторожные высказывания. Ему указали его место. Для англичан все германское было слишком незначительным в политике, чтобы обращать внимание. Был немецкий характер, но общенемецкой политики не было, и они пока еще не слишком были этим озабочены. Война была ненужной, нелепой затеей, помехой семейному счастью и спокойствию Альберта и королевы. Но лорды и лавочники думали по-своему. У них были дальние прицелы, и они умели бить «ближним боем». Королеву, слишком самостоятельную и самовольную, следовало приучить служить интересам торговли и промышленности нации. Но с ее семейным консерватизмом тоже приходилось считаться. Первый щелчок по носу перед войной получил принц Альберт.

…Дворец Осборн велик. Покои королевы и Альберта составляют как бы особый маленький дворец во дворце. Эта часть дома, существующая только для семьи и близких, словно вышла из общего ансамбля. Любящие супруги, желая уединиться, уходили в сад, окруженные красотой родной природы.

Константин был приглашен на обед к королеве. К нему, приотставшему от спутников, осторожно подошли две девочки в одинаковых белых шляпках. Теплыми летними вечерами детям позволялось играть и бегать по парку без присмотра. Они с некоторой робостью спрашивали его о чем-то, но он не мог понять, боялся спутать их имена. Их там много в этой семье и все похожи друг на друга, а ведь это маленькие дети, а не высочайшие особы и не матросы из твоей вахты. Константин наклонил к девочкам свое лицо. Девочка в белой шляпке что-то быстро и увлеченно лепетала, глядя нежно и ласково, но он не мог ответить. И она оказалась в тупике, глядя прямо в его глаза, просто и естественно. Дети заставили его растеряться. Девочки переглянулись с озабоченностью, но от своего не отступались, перешли на очень правильный английский язык.

— А вы любите Англию? — спрашивала его принцесса. По тону не было сомнений, что Ее Высочество убеждена, что иначе и быть не может, и это явное свидетельство доброжелательности всей семьи. Все это было дороже бесед со взрослыми…

— О, да, да, — радуясь и смыслу слов и тому, что детей удалось понять и вывернуться из неудобного положения, ответил Константин. Хочется им, чтобы все любили их Англию. Когда у нас дети из образованных семей станут спрашивать иностранцев: «Вы любите Россию»? Уверен, что иного, чем согласие, ответа быть не может.

Виктория, пройдя первую из зеленых террас, спустилась к морю, а не направилась в глубину сада, где играли дети, не обратившие на нее внимания, а мужчины разговаривали с садовником. Сомнения не было, это была она, в одиночестве.