Ветер плодородия. Владивосток

Не хотел бы Константин менять частного характера своей жизни в Райде. Не лежит душа к возврату в мир, от которого хотел бы отдохнуть. Воспитанный, выросший на кораблях, в больших плаваниях и в мечтах о еще больших плаваниях для всей России, он склонен был к уступкам и вольнолюбию. Королева могла проявить к нему внимание, а это обязывало.

При всем том не хотелось бы Константину унижаться милостями королевы. Но если бы его оставили в покое в положении богатого иностранца, приехавшего в гости, он, верно, был бы несколько оскорблен. Тем более что они с братом знали, на что шли и ради чего, и риск нарваться был. Но и надежда была на уже известную благосклонность Виктории и Альберта. Хотя на это и рассчитывали, а хорошо бы, хоть малость вольной жизни, как матросу, отпущенному на берег, да по тавернам с хорошими товарищами. Но тут он под присмотром, с королевой, величайшей Викторией, вместо матросского унтера.

Альберт с видом коннозаводчика и спортсмена, толковавшего про лошадей, заговорил вдруг про армстронгову пушку, про это чудо современного инженерного искусства.

Константина не на шутку начинало все это захватывать. Явно здесь желали установления новых отношений с Россией, пробуждался интерес к тому, что, видимо, должно было у них сохраняться в секрете. Константин готов к разговору, но не может подать вида, ведь он только что видел чертежи пушки в руках Путятина как величайший секрет. А тут для Константина все открыто, никакой тайны нет. Супруг королевы говорил так, словно этого секрета может и не быть. Но главное не в самой пушке, а в том, что открытый разговор про нее знаменует поворот политики.

— Непопулярность лорда Пальмерстона, — сказал Альберт на прощание. — превосходит всякое вероятие. В прошлом году в Палате общин ему не дали раскрыть рта… Теперь он попытается исправить положение…

Перед войной лорды и лавочники ловко заткнули рот принцу Альберту и высмеяли его мнимое миролюбие. В прессе промелькнул грубый упрек, что он же немец, а не англичанин. Намек на его космополитизм. Хороший папаша детей Ее Величества не смел мнить себя папашей нации. Советник ли он королевы? Да, и очень горячий. Советники, законные супруги властелинов знают, как тяжела и неблагодарна их доля, но плодотворна и полезна. Кто он? Муж королевы — и это все? После войны Виктория потребовала, чтобы Альберт был определен как почти равное, первое после нее лицо, и стал «принцем-консортом». Ее требование удовлетворено. У Альберта положение корабля в плаванье в океане. Важность и надменность Альберт не обрел. Как отец семьи он знает европейскую политику держав и жизнь наций во всех проявлениях, у него в стране представители всех европейских народов в рангах дипломатов, а также ищущих убежища террористов. Принц знает все, что делается в Европе, как фермер знает, что делается на базаре, где он продает свои изделия и где бродят темные городские личности, которые могут его разорить, смести с лица земли его фермы и пустить детей по миру. Он знает Европу, как мужик знает рынок.

Сейчас его горячая голова полна сведений, идей и размышлений о событиях в Италии. Константин — родственник, о чем, однако, не принято упоминать. Альберт откровенней с ним, чем с Пальмерстоном, упрямым «покорным слугой» Ее Величества.

Альберт со своим добрым, но сильным характером не только муж. Виктория не только гордая и благородная мать нации и семьи, окруженная миллионами своих детей, начиная от охраняющих ее хайлендеров до ткачей Манчестера и голодных матерей простонародья. Когда-то Виктория была тонкой и стройной. От той поры в ней кое-что сохранилось. Сильные скакуны и теперь мчат ее молодую материнскую фигуру по дорогам Англии.

На другой день Константин в одиночестве, без свиты был на завтраке в Осборне. Б море дул ветер, и волны пошли на берег. Похолодало. За столом с ним были Виктория и Альберт. В своем кругу говорили без осторожностей, но ничего значительного. Королева мила и любезна с Константином Николаевичем, как всегда. Ничего, однако, похожего на вчерашнее горячее откровение Альберта. Виктория обязана была помнить, что каждому ее слову придается значение. Но не опровергла вчерашних мнений Альберта, а ее любезность лишь укрепляла догадки Константина.

Провожая гостя в утреннем платье, королева задержала его у громадной фарфоровой вазы. Она посмотрела на него, не глядя на вазу и словно не замечая ее.

— Вы узнаете?

Да, он помнил эту фарфоровую вазу, которую отец его в 1844 году доставил в подарок тогда еще совсем молодой королеве Великобритании. Но сейчас для Константина эта ваза лишь тяжелое напоминание, как саркофаг с прахом, оставшимся здесь как память о дружбе с его отцом. Тем больше, очевидно, надежды монаршая чета питает на новые времена. Это не было намерением унизить горьким напоминанием о бессмысленной вражде.