Ветер плодородия. Владивосток

— Нечего умиляться нашей скромности! Мир богатеет, всюду строятся города в колониях, возводятся прекрасные европейские здания, страны преображаются, всюду заработали машины, открываются банки, совершаются открытия в неведомых землях, и туда идут европейцы; правдами-неправдами, но торговля процветает и оживляет народы. А с ней приходит и цивилизация. Успехи делают христианские проповедники. Для темных народов строятся школы. Светская наука процветает, англичане намерены открывать университеты в Индии. А что же мы? Вот когда получим права держать посольство и резидентов в Пекине, я переустрою вашу миссию на современный лад. После подписания договора она будет переоборудована, расширена, переведена в другие современные помещения. Довольно вам, как летописцам, сидеть в своих кельях, изучать Китай и составлять великие ученые труды, про которые в мире никто ничего не знает. Я построю пятиэтажный дом для нашего посольства и заставлю уважать ваши же открытия как светских, так и духовных просветителей. А кто и что знает про русскую деятельность в Азии сейчас? Труды любого немца-эмигранта в Лондоне известны на весь мир не меньше, чем фирма Джордина и Матисона из Гонконга и Индии, а наша деятельность, как бы грандиозна она ни была, никому не известна, про нее знать ничего не хотят. Современное просвещение и наука должны быть подкреплены коммерцией, финансами и сильным военным кулаком, без которого государственных и научных авторитетов не существует. Довольно вам сидеть в ваших одноэтажных зданиях. Дадим вам штат исполнителей, бухгалтерию. Должен быть у вас и свой офис, да не один. А во всех городах и по всему Китаю. Затребуем и мы право на концессии в китайских портах. В Пекине построим новый богатый храм. Для архимандрита возведем дворец не хуже, чем у гонконгского епископа. Закупим новейшие печатные машины, начнем издавать ученые труды наших миссионеров, этот кладезь непочатой мудрости людской. Нечего главе нашей церкви ютиться в монашеской келье. Не все же плохо у иностранцев. Стыдно излишне скромничать. Надо кое-что полезное и от них заимствовать. Дайте только срок. Дайте открыть посольство в Пекине, и мы вам поможем, возведем вас в сан светских профессоров, ничем не уступая другим христианским церквям. Тем более что земли нам для этого просить не придется. Вот тут мы сохраним свою скромность и проявим ее в сравнении с другими. Иностранцы, как только получат права, начнут рвать для себя наилучшие куски земли в Пекине. А у нас есть участок с пашней, с садами, с мельницей и скотным двором, он издревле обширен, и китайцы уважают нас, не отрезают от него кусков. Много хорошего есть в их исконных традициях. Конечно, Муравьев скажет, куда лезете, пробудите коммерческую жизнь внутри своего государства, постройте дороги. А вот именно тогда-то и построится хорошая дорога через Сибирь и зажгутся новые интересы, когда мы перестанем жить по китайским традициям, интересами общины, стравливая мужика с мужиком согласно немецкой философии!

«Не Пекин ли обчистить собираются иностранцы, по примеру кантонскому, а Путятин готовится уравновесить влияние? — подумалось Кафарову. — Чем? На какие средства? Брать все это с волжского мужика и оставлять его без школ и церквей».

Путятин стал развивать мысль о том, что при благожелательстве, которое он чувствует во всех без исключения китайцах, с кем приходится ему встречаться, он раньше англичан может заключить с ними договор. Не Петербургу рассуждать обо всем этом.

«Путятину здесь лучше видно, как поступить. И рапортуй посол нижайше своему молодому государю, что повеление его исполнил, что открыты виды на будущее, которого желает в мире для России его величество. А Горчакову сумеет все объяснить, у канцлера голова золотая на плечах, он будет судить по результатам, по смыслу совершенного дела. А если Муравьев подпишет… Ну что же, договор договору не повредит. В государственных мыслях мы едины».

Уходя в Китай, Евфимий Васильевич получил повеление государя заключить договор, и теперь, какими бы ни были перемены и новые инструкции, он будет исполнять, но не их. Да, действительно, нет иного выхода у Путятина. В новой инструкции есть ссылка на высочайшее одобрение. Но ведь государь и мое представление одобрил, сам мне повелел заключить договор. И для этого отправил меня с посольством. А перемена произошла из-за интриги. После этого может быть еще одна перемена в случае успеха Путятина, а он решился не на шутку, и если взялся за дело, то доведет его до конца.