Ветер плодородия. Владивосток

На «Дрейке» остались китайские розы. За ними смотрит старый матрос. Рассаду цветов и клубни здесь, в Даго, китайский компрадор добывал перед началом военных действий у монахов. Б монастыре Морского Духа хорошее цветоводство было, но теперь все разгромлено. В Тяньцзине можно достать любые китайские цветы.

Отличие в боях нарушило Артуру ход жизни, он не в своей тарелке на адмиральском корабле. Сказал, что пришлет Пушкину последние французские газеты, которые отдал ему барон Гро, уходя вверх по реке.

Пришел вахтенный офицер и сказал, что лед в английскую шлюпку загружен.

— А его превосходительству сэру Майклу Сеймуру пошлем в подарок утром на баркасе, — пояснил Пушкин.

— Зачем же вам беспокоиться? Сами пришлем шлюпку и людей, — ответил Артур.

Обстоятельства складывались так, что придется задержаться. Утром надо разыскать джонку, оставленную, как оказывается, Путятиным на рейде на случай, как надо полагать, прибытия какого-либо русского судна. Там ждут из Японии прихода нашего фрегата «Аскольд». Наготове должны быть лоцманы из китайцев для проводки гребных судов в Тяньцзинь. Надо нанять лоцмана для прохода корвета извилистыми фарватерами.

— Идемте сейчас ко мне на корабль, — предложил Мей. — На Пей Хо столпотворение вавилонское. Завтра увидите. От китайских флотилий по всей реке остались кучи хлама. Время еще есть.

— Вряд ли вы уйдете завтра. — подхватил Артур. — Корвет мне кажется, не пройдет до Тяньцзиня.

Мей сказал, что если Сибирцев и Пушкин интересуются его описью маньчжурского берега, то он может показать подлинники.

— Едемте со мной! Я вам покажу мое депо карт.

Артур кивком головы подтвердил приглашение.

Офицеры еще некоторое время беседовали, пока шлюпка, нагруженная льдом, ходила во тьму и обратно.

Через решетку, закрывавшую стеклянный люк салона, часовые поглядывали с палубы, проходя мимо, и переговаривались:

— Они еще сидят!

На стоянках, на кораблях, особенно в хорошую ночь, после длительных и тяжелых переходов и сражений, жизнь затихает раньше обычного. Сразу после отбоя и спуска флага. Хотя было еще не поздно, но казалось, что близка глухая полночь.

Пушкин и Сибирцев побывали на корабле Мея. Двухмачтовый винтовой корабль переоборудован под описное гидрографическое судно. Тут в самом деле депо карт. Штурманские столы, подобные старым комодам, разные измерительные инструменты, хронометры, оберегаемые в ящиках на бархате под стеклами.

Какие глубины у самого берега! Это в бухте Мей. Гордость Френсиса незаметна; бывалый мастер — маленькая рабочая лошадь.

— А китайцы не мешали делать описи?

— А мы их и не спрашивали. Там только пришлые рыбаки и ловцы трепангов.

Показали описи Кореи, Ляодуна. На полуострове Меч Регента Сибирцев заметил имя Артура и невольно взглянул на стоявшего рядом лейтенанта. Англичане не делали секрета из своих описей. Сам капитан корабля присутствовал, назвал Пушкина и Сибирцева союзниками, сказал, что Элгин друг с Путятиным, что русский адмирал взял посла Англии на свой пароход «Америка» и они вместе ушли в Тяньцзинь. Вот этого не мог понять Пушкин: зачем Евфимию Васильевичу понадобилось лезть в такие дела?

Капитан показал Пушкину карту фарватеров реки с цифрами промеров, которая размножена для английских и союзных капитанов.

Бухту Мей тамошние гольды называют Уня — Палец. Сибирцев с завистью косился на карту. Даже не верится, что у берега могут быть такие глубины. Эта бухта как трещина в скалах, глубоко залитая водой и окруженная лесами на горах, как уже занятая нами Императорская гавань. Дойдет ли Венюков до южных заливов в это лето? Сибирцеву случалось проходить у тех берегов. Видно было изрезанную линию берега, горы. Там и теплей, чем в Императорской. Где-то там поселились старообрядцы, пришедшие с боцманом Шабалиным на боте.

— Если вы хотите, я вам сниму копию описей, — сказал Мей.

— Но мы завтра уходим.

— При случае я дошлю вам в Тяньцзинь.

— Тут надо подумать о привлекательности гаваней Ляодуна, — сказал капитан. — Со временем все будут заняты европейцами.

«Ни в коем случае, — подумал Пушкин. — Целостность Китая обязательна, это мнение государя!»

«Очень хорошая карта», — со вздохом подумал Алексей. Не пообещал дать знать о себе из Тяньцзиня.

— Они правы. Нам нельзя завтра уходить, — сказал Мусин-Пушкин, возвратившись на корвет.

— Мне надо как можно скорей к Евфимию Васильевичу.

— Все равно завтра не уйдете. Надо с рассветом найти джонку, смотреть, где входы в реку, и все приготовить. Хорошо, если мы за два дня разберемся, как и на чем идти в Тяньцзинь. По всем сведениям, полученным сегодня, корвет пойдет медленно.

Утром матросы в трюме напилили блоки льда и подавали их на стрелах в спущенный баркас. Когда лед был уложен, его укрыли широкими пластами таежного дерна. Такой же была подкладка под лед. Дерна взяли в тайге с запасом. Лед укрыт со всех сторон, как в огромном меховом одеяле.