Ветер плодородия. Владивосток

Вчера за столом в доме Ханя дело начинало попахивать дуэлью.

— Помилуйте, Евфимий Васильевич, да мне и одеться не во что. Как я пойду? Я в грязи! У меня все вещи на корвете. А что было с собой на джонке, я там и оставил.

Путятин сел и написал короткую записку.

— Поезжайте как есть, в дорожной одежде. Ваш вид и молодость все извиняют. В чем вы есть! Они сами уважают экспедиционную экипировку своих офицеров и лишь с большим уважением отнесутся к вам. Я надеюсь на вас. С богом! Отвечайте на все вопросы Элгина и говорите все. И при этом держите язык за зубами! Да пусть видят, что у нас дело кипит, а то они верят только в себя. На моем вельботе в императорский дворец на ту сторону реки. Он расположен напротив стрелки при слиянии Хай Хэ с Великим Каналом. Посмотрите, как Великий Канал соединяется с рекой и какое там множество джонок, они стоят сплошь, так что через канал и даже через реку можно перейти по их палубам как по понтонным мостам. Посмотрите императорский дворец, знаменитый Ван Хай Лоу… Элгин сам выбрал себе резиденцию.

Путятин приказал готовить вельбот для Сибирцева.

— А пока выслушайте внимательно, посидите еще минутку. Ваша встреча с лордом… Вы не должны поставить меня в неудобное положение перед Элгином. Мы друзья, но надо помнить, что они ищут любой повод, чтобы прощупать наши слабые места. Может быть, расколоть наше единство с Муравьевым.

— Ведь вы, Евфимий Васильевич, и на самом деле с ним во многом расходитесь.

— Вот за этим вас и посылаю, чтобы сделать вид, что этого нет, и на самом деле мы исполняем одно и то же дело в полном согласии и в поддержке друг другу. Объясните им все. Я вам скажу. Запомните, что вы должны говорить с Элгином и о чем вы не должны говорить… Трактат, заключенный в Тяньцзине, во многом дополняет и расширяет муравьев-ский, так как заключен там, где задевают нас мировые события, происходящие в Китае. Говорите спокойно свое мнение. Сила Айгунского договора в решении коренного нашего общего с Китаем вопроса, но тут, в Тяньцзине, мне с горы видней. Поэтому, кроме муравьевских статей, много еще упомянуто в моем договоре. Более чем в четыре раза статей в Тяньцзиньском договоре. Я знаю многое, что Муравьеву неизвестно, поэтому у меня больше пунктов. Муравьев совсем не упоминает о распространении религии. Англичане поначалу тоже не собирались упоминать об этом. Но теперь уж и они вставили такой пункт в свой проект трактата, который еще не заключили, как и французы. Они не заключили, а я уже заключил. Уж теперь мое имя загремит в парламенте. Элгин искусный дипломат, красноречивый оратор, может попытаться пленить вас, но вы не поддавайтесь, не обнаруживайте наших слабых мест. Со всей вашей находчивостью и остроумной изобретательностью парируйте Элгина немедленно, не давайте ему усомниться, что мы убеждены в своей правоте, в согласии и справедливости наших действий. А потом я уже сам постараюсь. О южных гаванях пока в обоих трактатах дело еще не решено так, как мы делали бы. Одинаково сказано, что те земли в совместном владении. По настоянию И Шаня в Айгунском упомянуто при этом «как было и прежде». А совместнее владение землями Приморья означает обещание нам в будущем пойти на уступки. Они ждут от нас поддержки делом. Вот тут-то…

Путятин с обидой посмотрел на Сибирцева.

Оглядывая свой испачканный костюм, Алексей мчался на вельботе по реке. А на берегах богатый город. Есть крашенные краской балконы и крыши, всюду многочисленные склады и причалы, множество народу на набережных.

Возвышался и стал приближаться императорский дворец с резными крышами и многочисленными украшениями, над которыми на высоком штоке полоскался по ветру Юнион Джек в своем «красном жакете».

Глава 16

САМЫЙ КРАСНОРЕЧИВЫЙ ОРАТОР

Алексей ободрен выражением чувства благожелательности на лице сэра Джеймса и крепким тяжелым рукопожатием.

Сели в императорские неудобные просиженные кресла.

Алексей видел в Лондоне портреты Элгина в британских газетах и журналах, когда его назначали послом в Китай. Величествен и красив образцовой красотой чиновника, прошедшего через посвящение в рыцари и губернаторство. Теперь пред Сибирцевым живой Элгин без тени важности, попроще, чем на портрете. Чувства его не закрахмалены, в чем нет сомнения.

Чем дальше в глубь стран Азии и Африки, тем радушнее европейцы друг с другом. Однажды в Капской колонии выздоравливавший Алексей забрел, гуляя, куда-то далеко от города. Каждый европеец, проезжая, останавливал лошадей и спрашивал, не надо ли подвезти, не случилось ли что-нибудь.

— Кажется, меняется погода? — сказал Элгин.

— Кажется, идет тайфун.

— Погода все время была хороша.

— О да!