Вячеслав Иванов

Вячеслав и Лидия мечтали расширить «союз троих» до «союза четырех», но Волошин отказался. Тем не менее он не мог и не хотел препятствовать решению Маргариты. Уважение к свободе другого человека было одной из незыблемых основ его внутренней жизни. К тому же, как и очень многие, Волошин подпал под неодолимое обаяние Вячеслава. И он сам, и его мать, величественная Елена Оттобальдовна, жившая в Петербурге вместе с молодыми, были совершенно очарованы хозяином «башни». Но даже восхищение Вячеславом и его власть над душой Волошина не заставили Макса участвовать в том, что он считал для себя неприемлемым.

В марте 1907 года Маргарита окончательно переселилась в квартиру Ивановых. О том, что там происходило и что довелось пережить Волошину, глубоко страдавшему за свою «Аморю», как он называл жену, свидетельствует его дневник:

«6 марта. Вторник

… Входит Аморя. “Я страшно устала. Не спала. От Лидии я ушла в 8 час<ов> ут<ра> и была у него. (Вяч. Иванова. – Г. З.) Он был страшно взволнован. Он упрекал меня в малодушии, в трусости, в том, что у меня нет настоящей любви, что я не могу любить до конца. Он даже бил меня”. Все жала боли поднимаются снова во мне при этих словах. Я говорю, задыхаясь, что не могу перенести, не могу. Я мог отдать тебя, но не могу допустить насилия, упреков.

“Макс, ты не должен сердиться, ты не должен страдать. Ведь ты совсем отдал меня. Мне было сладко, когда он бил меня”…

8 марта. Четверг

… Мы говорили в комнате Лидии – все вчетвером. Лидия горячо упрекала Вячеслава в насильственности. Он сказал между прочим: “Я испытывал душу Маргариты”. Я вдруг этого не вынес и сказал: “Я не могу допустить испытаний над человеческой душой”. Но оказалось, что я это не сказал, а закричал, сжавши кулаки. Тогда Вячеслав сказал: “Я имею право, потому что взял его”. Я выскочил из комнаты. Потом вернулся. Но уже не мог говорить. Весь день был проведен в сильнейшем волнении»[153].

Очень скоро «союз трех» дал трещину. Маргарита начала тяготиться этими отношениями. Она решила уехать лечиться в Германию, в Висбаден, и сообщила о своем намерении Вячеславу и Лидии. О том, как они восприняли это известие, Волошин записал в дневнике: «9 марта. Пятница… Вячеславу сказали, что Аморя едет. Только что я слышал, как Лидия через коридор кричала ему: “Путь! Путь! Да, ты путь! Чертов путь!”… И снова по коридору пронеслось вихрем проклятье: “Бездельники… Жиробесы! Полуночники. Это бесчестно! Слышишь, Вячеслав?”»[154]

.

На следующее утро после этой ночной сцены Вячеслав и Маргарита пошли в церковь к причастию. В жизни людей Серебряного века устремленность к Богу очень часто соседствовала и находилась в противоборстве с темными глубинами, с бесовщиной, путались светлая и инфернальная мистика, небо и дно… На этот раз Вячеслав сумел уговорить Маргариту не уезжать в Висбаден. Свой разговор с женой Волошин передал в дневнике:

«10 марта. Суббота… Пришла Аморя. “Он уговорил тебя не ехать”.

– Ах! Разве я смогу уехать?

– Что же было?

– Лидия крикнула ему: “Ты знаешь новость, что Маргарита едет в Висбаден?” Он обернулся: “Маргарита, что правда?”… Он мне говорил, что он увидел, что я действительно его не люблю, если могла в тот момент, когда только стали слагаться наши отношения, вдруг решить ехать в какую-то санаторию. Ах, как он говорил, Макс… Он гениально говорил. Он сравнивал себя с Лиром, который в гордости не захотел больше повелевать и остался покинутым. Макс, он Тантал»[155].

Сравнение Вячеслава с Танталом было глубоко не случайным для Маргариты. За несколько месяцев до того они вместе с Максом среди других приглашенных побывали на представлении трагедии Вяч. Иванова «Тантал», поставленной В. Комиссаржевской. Маргарита угадала главный мотив, роднящий Вячеслава с его героем, – мотив своеволия, стремление властвовать над людскими душами. «Я имею право, потому что взял его». Вновь дала о себе знать ницшеанская «воля к власти». Вячеслав, наверное, и сам тогда не отдавал себе отчета в том, что повторил слова одного из самых трагических героев Достоевского, утверждавшего, что он «право имеет»… Эта воля была хорошо знакома и другому «великому душеловцу» Серебряного века – Валерию Брюсову. Она полностью овладела всем его существом, заставляя перешагивать через человеческие жизни и судьбы, и не отпустила до конца дней. Вячеслав Иванов прошел по самому краю этой пропасти, грозящей неминуемой гибелью. От окончательного падения поэта спасла только самая страшная и горькая утрата, скорбь, которую вскоре ему довелось пережить. Участи Тантала он избег чудом…

Максимилиан Волошин в те же мартовские дни вернулся к себе в Коктебель. «Аморя» до сентября оставалась на «башне». Семья их распалась. Впрочем, расставание с Маргаритой Сабашниковой Волошин предчувствовал еще до ее согласия на брак с ним – в стихотворении «Таиах». Слишком уж он и его избранница были не похожи друг на друга.