Виланд

– Много там написано было, тетради толстые, почерк иногда сбивался, становился неразборчивым. Наверное, неделю.

– Что вы чувствовали, когда читали эти записи?

Лидия понимала, что задала сегодня первый сложный вопрос. Все предыдущие были фактическими, требующими не размышлений, но хорошей памяти. Здесь же женщине, сидящей перед ней, необходимо было копаться в себе и своих чувствах, чего она еще ни разу не делала. Но Лидии отчаянно нужны были ее эмоции, те эмоции, которые могли повлиять на общественное мнение и склонить суд в ее пользу. Да и самой Лидии нужны были эмоции, чтобы хоть как-то проникнуться к этой женщине, которая, казалось, делала все, чтобы настроить окружающих против себя.

– Отвращение? – произнесла Валентина.

Лидия устало выдохнула.

– Вы меня спрашиваете, а мне нужен ваш ответ, – произнесла она, утомленно качая головой.

Свидание № 2. После перерыва

– Так что вы чувствовали, читая эти дневники? – упорствовала Лидия.

– Там были отвратительные вещи, мерзкие, страшные.

По-прежнему в ответе сохранялась полувопросительная интонация, едва заметное уточнение, словно Валентина пыталась угадать, какого ответа от нее ждут, и удовлетворить этим ответом вопрошавшую. Лидия откровенно устала от этих словесных пикировок.

– Вы по этой причине сожгли их? – спросила она.

Валентина кивнула. Лидия ждала, что Валентина еще что-нибудь добавит, но та молчала.

– Вы ведь понимаете, как это усложняет нашу задачу? Если бы вы их сохранили, это могло нам очень помочь. Подобные вещи очень впечатляют присяжных, тем более с яркими подробностями от первого лица. Возможно, хоть одну тетрадь, несколько страниц? – Лидия старалась говорить мягко, без нажима. – Вы могли просто забыть, в такой ситуации это вполне объяснимо. Это не повлечет никаких дополнительных проблем, заверяю вас.

Валентина покачала головой.

– Я уложила эти тетради в пакет для мусора, вышла на задний двор и сожгла их дотла.

«Что и подтверждают остатки пепла с частицами оплавленного полиэтилена, найденные в металлическом баке для воды», – безрадостно констатировала про себя Лидия.

– Давно вы в Германии? – Она неожиданно переменила тему.

Вопрос был задан словно невзначай, рассеянно, пока она просматривала папку со своими записями. Валентину не удивила резкая смена темы.

– Лет пять-шесть… да, летом будет ровно шесть, – уперев взгляд в потолок, задумчиво произнесла она.

– Насколько я поняла, проблем с документами у вас не было. Все было без нарушений закона?

– Муж помог все оформить.

– Где вы познакомились? – Снова невзначай, будто для поддержания разговора, пока мысли сосредоточивались на главном.

– По объявлению. Есть такие газеты для знакомств с иностранцами.

– Я знаю, – кивнула Лидия.

– Мы некоторое время переписывались, потом он предложил приехать. Все сложилось неплохо, я осталась.

– Он был старше? – спросила Лидия.

– Он был старше, – ответила Валентина.

– Это муж помог вам найти место сиделки?

– Да, после развода мы сохранили дружеские отношения. В этом плане вы, немцы, молодцы. Вновь быстро становитесь людьми.

Лидия пристально посмотрела на Валентину. Ее не обижали подобные замечания, а скорее удивляли своей недальновидностью. Оставалось надеяться, что у Валентины хватит ума не позволять себе подобных высказываний в суде.

– Как он узнал об этой работе?

– Его дочь рассказала, что у подруги по соседству живет семья, которая ищет сиделку для своего старика. Клара сказала, что я могла бы попробовать. Клара – хорошая девушка, у нас с ней всегда были замечательные отношения, даже после развода с ее отцом.

Валентина улыбнулась, вспомнив о приятном ей человеке. Затем вновь посерьезнела:

– Вы уже разговаривали с Кларой? Она злится на меня?

•••

Новости о возможном присоединении Австрии к Германии будоражили многих, но Франц в их число не входил. К моему удивлению, он назвал эти события вполне предсказуемыми.

– Я имею в виду попытку фюрера провернуть это, – пояснил он, – а вот чем это закончится, другой вопрос. А впрочем, отныне Австрия сама за себя.

Несмотря на собственные заверения, Лондон по-прежнему не реагировал на передвижение наших войск, Париж пытался справиться с собственным политическим кризисом, Муссолини также дал понять, что не против немецкого вступления в Австрию, а большего фюреру, судя по всему, и не надо было. Одиннадцатого марта рано утром войска вермахта, в составе которых были служащие охранных частей Дахау, всеми правдами и неправдами пропихнутые туда Эйке, вошли на территорию Австрии. Местная армия капитулировала, не оказав никакого сопротивления, что было весьма кстати: вернувшиеся солдаты со смехом рассказывали, что все было настолько стремительно и скомканно, что их даже не успели обеспечить горючим и картами местности. Многие танки были заправлены лишь наполовину, а движение войсковых частей осуществлялось по… туристическому справочнику Бедекера! Благо его достоверность была на высоте. В итоге часть бронетехники просто встала в пути, ожидая подвоза горючего, те же, кому удалось добраться до Австрии, жадно присосались к местным бензоколонкам.