Вирус турбулентности. Сборник рассказов

Лампада у иконы. Больше вокруг ничего примечательного не было. Что за икона? Она встала и отошла подальше от стены. Седой старец с небольшой бородкой в накидке с нашитыми двумя ангелами. На груди его висели крест и медальон с чьим-то изображением. Слева были надписаны несколько букв, среди которых Марина смогла угадать одну "С" и две "Т", а справа вполне явно было написано "ИГНАТ", потом нарисована чёрточка с точкой наверху, а за ней "Й". Игнат, игнат и английское i – Игнатий! Старец Игнатий, желая ей что-то сказать, пролил масло от своей иконы ей на голову. Осталось только разгадать – что. Что он хотел сказать. Не может быть случайно. Столько лет ходит сюда, с тех пор, как ещё бабушка водила, переодевается у этой лавки и никогда его не видела.

Она не заметила, как все разошлись. В алтаре потушили свет, в храме задули свечи. Одна лампочка освещала притвор. Свечница закрывала лавку у входа.

– Матушка, мне храм закрывать. Возьми просфору да беги, дорогая, домой. Рождество!

– Я сейчас, – Марина потерла макушку – рука была сухой, надела шапку, варежки и, перекрестившись у дверей, поскакала по ступенькам с крыльца.

– Игнатий-игнатий, – напевала она, прыгая через сугробы, – Ангели поют на небесех.

Громко дышала, образуя паровые облачка,  снова закрывала нос варежкой и запевала:

– Игнатий-игнатий, ангели поют на небесех, Игнатий, ангели поют, – и вдруг встала поражённая: "Игнатий", – ангелы поют! Они поют: "Игнатий". Надо же! Так ответить на её вопрос. Спасибо, спасибо! Вода, земля, птицы, звери и люди, спасибо вам, а я сомневалась! Небо, полное чудес, – Игнатий!

Дома она сразу побежала к компьютеру. Налила чаю, вытащила из буфета булку и села писать. "Пишу и сама поверить не могу. Сегодня мне было знамение .. "  – и дальше про стук в темечко, икону, Игнатия. "Всё решено. Нужно просто довериться. Мои чувства меня не обманывают".

Засыпая, она прижимала к сердцу плюшевого мишку и своё теплое чувство к Игнатию.

В первый же день после каникул заглянула на перемене в кабинет истории, где готовились олимпиадники. За столом сидел один выпускник. Загородившись энциклопедией с рыцарями, он счерчивал с неё щиты и копья.

– Анны Трофимовны нет?

– В учительскую пошла.

– А. Привет, я не поздоровалась, Ты средними веками увлекаешься?

Он дорисовал кончик копья, поднял на неё глаза, посмотрел – и отложил карандаш.

– Я занимаюсь медиевистикой.

– Поступать собираешься?

– Да, на исторический.

– Меня Марина зовут,  – она подошла к учительскому столу.

– Очень приятно, Игнатий.

– Я знаю, мы с тобой в одной команде в волейбол играли на спартакиаде.

– Точно, видел тебя. Ты же раньше не играла.

– Девочка в классе заболела, я заменяла.

– Профессионально спортом занимаешься?

– Нет. Я историей занимаюсь. Тоже на исторический поступать буду, – она начала выкладывать из рюкзака книги.

– О, Умберто Эко. Дай посмотреть.

Она подала ему одну:

– Теория семиотики.

– На английском?  – он, высоко подняв и повернув к свету, с интересом листал. – Ты читаешь?

– Да. На русском тоже семиотика есть. Пастуро вот ещё.

– Серьезно? Правда, увлекаешься?

– Моё время – среднее, – она улыбнулась, продолжая извлекать свои сокровища. – Вот ещё, видел? Только вышла.

– Интересно.

– Я у Анны Трофимовны занимаюсь, но этого мало.

– Мало – иди на курсы. Мне здесь уже не интересно. Я хожу заниматься в университет. Совсем другой уровень.

– Я звонила на курсы, сказали, там уже всех взяли. Набора нигде нет.

– Конечно. Это не так просто. Уровень подготовки другой должен быть. Люди годами занимаются.

– Да, понимаю, но я занимаюсь. Я четыре года в районной школе, где раньше училась, кружок по истории в младших классах вела. Историю Византии неплохо знаю, в церковнославянском, греческом немного понимаю.

– Интересно. Хорошо.

– Я давно ищу, где ещё можно заниматься. Я старательная. Для меня это важно.

– Да? – он положил книгу на стол, помолчал, взял карандаш, дорисовал на щите смотровую щель и несколько раз её обвел. – Хорошо. Приходи со мной – поговоришь.

– Ты возьмёшь меня с собой? Можно с тобой? Здорово. Когда?

– Сегодня вечером. Подходи к главному входу к девятнадцати двадцати. Только не опаздывай.

– Да, хорошо.

– Хотя.. Там методички нужны. Вот что, пошли со мной. Я здесь недалеко живу, выберешь, чего у тебя нет.

Сердце замирало от счастья. День прибавлялся. Солнце отражалось от снега – и из глаз текли слёзы. Сквозь мокрые ресницы мир лучился. Она будет заниматься в университете! Карсавин, Гревс, Бенешевич, Гуковский – она хотела туда, стремилась всеми силами. Под её подушкой мирно уживались Флоровский и Флоренский. Она читала вслух отрывки из изборников, переводила прориси, в чертах своего города угадывала и находила его – время Среднее. Девочки хотели быть журналистками, брат грезил матмехом, бабушка прочила её в регенты, а она жила в своём среднем и искала современников.