Вирус турбулентности. Сборник рассказов

Там, пользуясь общей отвлечённостью, голые по поясь Захар и Олежка чокались солидными животами.

При этом они заговорщически улыбались. Лена, поддержав восторг народа, снова рассмеялась. И где прятался этот смех? В сундуке под слоем десятилетней пыли? Господи, как хорошо!

– Олеж, а давай мы летом снова у тебя соберёмся! – предложила она неожиданно для самой себя.

– Замётано, – Олег потёр руки.

– Да не получится у вас, – вернул их на землю Влад, – Собираетесь, собираетесь…

– Спорим, получится! – протянул ему руку Олег.

– Да не буду я с тобой спорить.

– Нет, спорим, спорим, – Олег завёлся.

– Да ладно вам, – Лена не любила споры.

– Спорим, – нехотя согласился Смирнов.

– На что?

– На ящик коньяка.

– Мальчики…

– Лен, не мешай им, пусть спорят, – успокоил её вполголоса Игорь, – Мы в любом случае в выигрыше.

– Точно, – Лена повеселела, представив выходные в деревне с ящиком коньяка, выигранным или проигранным не ею.

– Реально, – Олег любил, чтоб все точки над i стояли.

– На ящик пива.

– Лады. Всё. Едем, – он подобрался, словно план вылазки уже крутился в его голове.

– А меня, как всегда, забудете, – подкинул мрачную ложку дёгтя в светлое будущее Витя.

– Почему, «как всегда»? – встрепенулся Олег.

– Лен, да не верь ты ему. Его днём с огнём не сыщешь: то на работе, то с да-амой, -

смачно протянул последнее «а» Влад.

– Игорёх, ты поедешь? – перебил Олег, видимо, зависший на списке приглашенных. – Или вы опять беби намечаете?

– Поеду, конечно, только не в июне. В июне я своих на море везу.

– Вот, вот, я же говорил, – довольный, Влад утащил с тарелки последний ломтик селёдки.

Вспомнив про оставленный на кухне свет, Лена тихонько вышла. Конечно, никто и не подумал его выключить. На ходу щёлкнув выключателем, она, повернув обратно, в дверях столкнулась с Игорем, загородившим проход.

– Лен, – взял он её за руки.

– Игорь. Не надо. Пойдем, – она смотрела мимо него на освещённый проём комнаты.

– Да не буду я тебя трогать. Спокойно, Леночка.

Наблюдая за движением теней, она ждала, когда он отойдет.

– Почему ты глаза прячешь? Я тебя обидел?

– Да нет, – она помолчала, – Но это же смешно. Мы сто лет друг друга знаем. Лучше б ты меня, действительно, сковородкой…

Лена повернула голову и внимательно посмотрела на него. Шутки кончились, и правила приличия перестали её интересовать.

– Чего ты хочешь?– Она не выносила неопределённости.

– Тебя, – порядок не воскрешался.

– Ясно, – Она помнила, как должно быть. – А теперь слушай внимательно: я этого не хочу. Всё понятно?

– Понятно. Ты просто уходишь от ответа. Ты же врёшь. И путаешься в собственном вранье. Что с тобой происходит?

Такой подножки она не ожидала. Никто не имел права на вопрос…

– Я прекрасно представляю: придёшь домой и убедишь себя, что тебе всё приснилось, и вовсе ничего не произошло. Но ведь было же что-то между нами, согласись?

– Было, не было – какая разница. Мы были бессовестно молоды, витали в облаках и все друг друга любили.

 Лена обхватила себя руками: её знобило. Больше сегодня уже не смеяться: лимит исчерпан.

– Столько лет прошло. У тебя – дети. У меня – дети. Мы с Таней за одной партой сидели. Я вас обоих как облупленных знаю. Даже если что-то и было, я давно об этом забыла. Я должна…

– Подожди. Я понимаю, что в данной ситуации ты вряд ли правильно это воспримешь, но… То, что происходит между двумя людьми, касается их одних. Только их. При чём здесь остальные? И кому и что ты должна? Ты себе в первую очередь должна. Себе.

 … Сама виновата. Не будешь лишнего болтать. Забыть. Забыть телефоны и адреса потерять…

– Так, – она с трудом сдерживалась, чтоб не наговорить гадостей, – теперь у меня, да и у тебя, кстати, тоже, больше обязанностей, нежели прав. И всё хорошо в своё время.

– А у меня оно было?

– У человека всегда есть время и возможность.

– А-а-а. Что ж ты тогда возмущаешься? У меня сейчас есть время и возможность. Просто я боюсь, что другой ты мне не дашь.

Он замолчал, прошел к окну и закурил. Лена без сил прислонилась спиной к стене.

– Тебе не кажется, что ты всегда слишком легко сжигала мосты? И об оставшихся не думала?

– Я старалась облегчить им жизнь.

– А им это было нужно? Ты решила всё за всех.

– Рок какой-то, – она снова вышла из себя, – Я иду по жизни как танк. Наверно, меня слишком много, и я постоянно наступаю кому- то на ноги.

– Хуже. Ты наступаешь на душу.

– Я и так стараюсь лишний раз не ходить, руками не махать, никого не трогать, и извиняюсь за что нужно и не нужно.

– Ты слишком много на себя берёшь, – Игорь бросил окурок за окно, – От тебя здесь ничего не зависит. И если что-то рушится, то оно упало бы рано или поздно и без тебя.

Она не слушала:

– Бедствие стихийное. Точно, как танк. Кран, капавший до меня сто лет, – фонтанит, старая вешалка, к которой все привыкли, и та обрывается…

– Лена, – перебил он её, – ты не танк. Ты – лакмусовая бумажка… Ветер! Просто ветер. Подул – и всё, что непрочно, разлетелось. Это не беда, это счастье твоё.

Квартира словно вымерла. В каждую клетку, отравляя существование, въедалось назойливое зудение холодильника. Лена оттолкнулась от стены:

– Я устала. Пойдем к ребятам.