Византиец

«Если ты готов услышать правду, я скажу тебе, что мне не нравится ничего из того, что происходит в этой Курии. Все прогнило. Никто не исполняет свой долг. Ни ты, ни кардиналы не заботятся о Церкви. Какое там уважение к законам? Какое усердие в поклонении Богу? Все следуют амбициям и алчности. Когда на консистории я только начинаю говорить о реформе, надо мной смеются. Я здесь совершенно бесполезен. Позволь мне уйти. Я не могу больше терпеть эти нравы. Моя старость требует покоя. Я найду убежище в одиночестве и, раз уж я не могу жить на благо общества, поживу для самого себя». После этих слов он (Николай Кузанский) разрыдался.

Папа Пий II. Комментарии

В Москву, как потом Н. узнал от своих агентов, письмо Виссариона поступило 11 февраля 1469 года. Великий князь крепко задумался над предложением кардинала Никейского. В свойственной ему осторожной манере, прежде чем принимать столь важное решение, он посоветовался с матерью, с митрополитом Филиппом, с боярами. Но тем не менее идея сразу понравилась Иоанну. Какие бы интриги ни плели Н. с Виссарионом, Иоанн и в самом деле, женившись на Зое, выступал в качестве наследника и преемника византийских императоров.

Уже в следующем месяце Иоанн отправляет в Рим своего посла с заданием посмотреть на невесту и привезти ее портрет. Выбор пал на того же Джовамбаттиста Делла Вольпе, известного в Москве как монетный мастер Иван Фрязин.

Н. предпочел бы, чтобы со столь ответственной миссией от великого князя приехал кто-то другой, кто-то из солидных бояр, человек с положением, с соответствующей наружностью. Но здесь уже ничего нельзя было поделать. Делла Вольпе подсуетился по собственной инициативе. Как потом узнал Н., тому было жизненно важно приехать в Италию, поскольку параллельно он затевал еще одну авантюру. Игра на вторых ролях определенно не устраивала вичентинца.

Н. даже в какой-то момент взвешивал, а не устранить ли его. Но потом отказался от этой идеи. Положим, убрать Делла Вольпе было можно, хотя и трудно. Но тогда Н. лишился бы своего самого ценного агента в Москве, хотя и ненадежного, сомнительного, промышлявшего на стороне. Заменить его Н. было некем. Поэтому он решил до поры до времени подождать.

В конце концов, в отправке обрусевшего итальянца послом по тем временам ничего странного не было. Многие государи прибегали к этой практике. Лишь в самых редких, исключительных случаях послами отправлялись действительно крупные сановники уровня Виссариона.

С помощью Н. ловкий Делла Вольпе с легкостью выполнил данные ему поручения. Он был принят папой, перед которым разыграл правоверного католика, несмотря на то, что в Москве принял православие. Имел встречу с деспиной. Провел развернутые переговоры с Виссарионом. В результате и Павел, и московский посол сошлись на том, что брак отвечает интересам обеих сторон и должен состояться. Предусмотрительный Делла Вольпе даже запасся у папы охранными грамотами, которые потребовались бы для проезда московских послов и Зои по католическим землям.

Н. всегда получал наслаждение от наблюдения событий, в которых сам же и участвовал. Так и на этот раз. Точно так же, как он использовал Виссариона, тот стремился использовать Павла. И тоже не стеснялся вводить его в заблуждение.

Для Павла II брак Зои с великим князем Московским в первую очередь представлял возможность приблизить Москву к Флорентийской Унии. Как рассказывали Н. его источники из свиты папы, Павел льстил себя надеждой, что девушка, воспитанная у самого апостольского престола, склонит супруга к принятию унии. Ну что же, Н. не возражал. Кстати, очень удачно получилось, что послом приехал именно Делла Вольпе. Его даже не пришлось инструктировать. Как настоящий двойной агент, он работал сразу по нескольким направлениям.

Делла Вольпе тоже ведь на Руси считался чужаком и не особенно надеялся на благодарность Иоанна. Куда реальнее было выторговать что-то у Святого престола. И Делла Вольпе выложился. Будучи неплохим артистом и быстро проникнувшись ситуацией, он с немалым красноречием убеждал римских собеседников, что Иоанн, поднимавший свое государство из дикости и двухсотлетнего унижения монгольского ига, спит и видит, как бы выбраться из-под опеки косного местного духовенства и перейти под омофор[11] истинной апостольской церкви.