Византиец

Было очевидно, что Перотти намекал на возможность сотрудничества. Господи, как Н. ненавидел эти разговоры по душам, напоминавшие затейливый танец. Но в тяготевшей к Святому престолу тусовке это наполняло жизнь. Ложиться под Перотти Н. не хотелось. Слишком опасно, да и ни к чему. При всей своей близости к Виссариону тот работал на себя. Однако и отклонять протянутую руку тоже не годилось.

— Я думал об этом. Надеюсь, Виссарион оставит меня секретарем. А что, действительно шансы реальные?

— Более чем. На стороне Виссариона большинство конклава. На его стороне греческая, еврейская и армянская общины.

— И армяне тоже?

— Да, и для Венеции это немало. У него есть деньги, есть агентура, в том числе за рубежом, например в Сорбонне. Что еще важнее, у него есть идея — идея крестового похода, причем не ради освобождения Константинополя или Иерусалима — это сегодня никого не трогает, никому не нужно. Объединение церквей — другое дело. Это окончательное преодоление раскола, подведение черты под Авиньоном. Это власть. Не забывай, мы стоим на пороге колоссальнейшего расширения сегодняшнего мира, открытия новых стран, завоевания новых колоний. Если церковь будет единой, она сможет направлять и контролировать этот процесс. По существу, речь идет о контроле над миром.

— Не шуги. При таких мощных государствах, как Франция, Арагон, Англия, никто добровольно не примет светскую власть папы. К тому же не забывай, нужно что-то делать с Турцией. Дай Бог отбиться от нее. Это для тебя турецкая угроза — теологический феномен. Для меня это моя жизнь и моя биография. Я могу себе представить, что турки сделали с Константинополем, потому что это мой город, я вырос там.

— Не придирайся к словам, приятель. Здесь сумасшедших нет. Никто не собирается снова класть на стол завещание Константина. Особенно после того как дружок нашего учителя, этот Валла разнес его в пух и прах, доказав, что это подделка. Правда, непонятно, зачем он это сделал. Нет, мы хотим другого. Если Виссарион станет папой, крестовый поход позволит ему вновь утвердить моральную и церковную власть папы над Европой. Святой престол снова станет определять пути развития мира.

— Ты думаешь, это возможно?

— А почему бы и нет? Почему в свое время проиграл Фридрих И? Из-за слабости партии гибеллинов в Италии. Почему папы не смогли развить свой успех? Опять-таки по той же причине: у них не было партии, на которую они могли бы положиться в Германии. У Виссариона такая партия есть. Партия, готовая взять власть.

— И кто это?

— Мы.

— Мы — это кто?

— Мы — это мы. Все мы — служители государства, церкви, науки, сделавшие ставку на Виссариона. Ты никогда не задумывался, чем Виссарион занимался все эти годы?

— Очень многим. Утверждал себя в качестве одного из влиятельнейших кардиналов, мобилизовывал Европу на защиту Греции, воссоздавал в Италии орден Святого Василия, покровительствовал наукам и искусствам, собирал древние рукописи, наконец.

— Все это так. Но не в этом суть. Виссарион создавал партию гуманистов. Сейчас мы благодаря ему превратились в самую влиятельную политическую и интеллектуальную силу в Европе. За нами будущее. Мы идем на смену схоластике средневековья. Мы олицетворяем возрождение культуры. У нас есть программа. Если Виссарион станет папой, как мы надеемся, мы знаем, что будем делать.

И тебе тоже надо определяться, с кем ты. Если ты думаешь просто продолжать делать карьеру, добросовестно выполняя свои обязанности и помногу работая, будучи умненьким мальчиком, то ты глубоко заблуждаешься. У тебя ничего не получится. Сейчас не та эпоха. Сейчас время больших перемен. Сделать карьеру по-настоящему, по-крупному можно только, если ты попадешь в такт с этим временем. Иначе тебя растопчут и выбросят.

Ты умный человек, талантливый, тебя любит учитель. У тебя, похоже, есть сила воли. Это очень важно. Но ты до сих пор не с нами. Ты чужой. То ли ты все еще ничего не понял. Но на это не похоже. То ли ты играешь какую-то свою игру. В любом случае тебе надо решать быстрее, потому что время не ждет.

Давай, допиваем вино и пойдем. А ты подумай над моими словами.

Н. не одну ночь думал над этим разговором. Он и вправду многого не понимал. Но он знал одно: ему не хотелось примыкать к этой своре. Хотя, и в этом Н. вынужденно себе сознавался, его место как грека, как перебежчика, как гуманиста, как человека свиты Виссариона было среди них. Значит, оставалось в самом деле начать свою игру. Так Перотти ненароком, желая, по-видимому, припугнуть его, подсказал ему выход из создавшегося положения.