Владычица морей

Посланец ее лорд Гранвилл был на коронации в Москве. Странное мнение высказал Гранвилл по возвращении. Он якобы сказал, что освобождение крестьян в России запоздало. И как только их освободят, в стране начнутся волнения и революция будет неизбежна.

Герцен за освобождение крестьян. Герцен смягчается в своих взглядах. Но этого долго не будут терпеть крайние противники наши. Ясно, что вера Герцена в либерализм им не по душе. Цель их, как подозревает Александр, не в улучшении жизни народа, а в свержении самодержавия и захвате власти. Для этого хорошо все средства. Они больше всего возненавидят тех, кто попытается облегчить участь крестьянства и всего народа, и этим затруднит их и выбьет у них козыри.

Про Герцена этого не скажешь. Александр читает его статьи и книги и дает брату. Константин не запрещает морякам закупать в Англии издания Герцена. Для государя эти поручения исполняет посольство и III отделение. От них же сведения о мнении Гранвилла.

Александра с ранних лет готовили к управлению государством. Константина готовили командовать флотом, но и он знал, что много забот ляжет на его плечи. Братья друг с другом сейчас как два офицера, получившие хорошее воспитание, на которых вдруг свалилась государственная власть. Как ни готовы, а первые шаги очень тягостны. И еще сохраняется ирония здравомыслящих молодых офицеров.

Александру приходится не только ведать крестьянскими делами и войсками, не только императорскими театрами и гранильными фабриками и, отдыхая за роялем, играя Штрауса, говорить о приглашении в Россию новых знаменитостей. Александр ведает и казнями, и тюрьмами, и каторгой. Он знал, какая в империи каторга. Он намерен одному из американских писателей предложить проехать по Сибири и написать беспристрастную книгу о нашей каторге. Амурские связи Муравьева и Казакевича могут пригодиться во многих случаях. Пригласить такого американца проехать по местам ссылки и каторги, открыть ему двери всех тюрем.

Мария Федоровна, или Мэри, как называл ее муж, еще молодая супруга Александра, достаточно хорошо знала свою новую родину и довольно хорошо знала жизнь в других странах и могла сравнивать, было с чем.

Намерения мужа прекрасны, но как осуществятся, не останутся ли недовольными потом и сами крестьяне, и помещики. Полумеры не успокоят, а коренная перемена явится революцией.

Англичане, присутствовавшие на коронации Александра, знали, что Мария Федоровна оказывает хорошее влияние на мужа. При беседе с Гранвиллом она сказала, что государь преисполнен решимости осуществить свою реформу, дав одной этой фразой понять посланцу Виктории, что встречается сильное и упрямое сопротивление.

Лорд Гранвилл заметил по возвращении в Лондон, что, к сожалению, окончательные решения русский император принимает не с ней, а со своими влиятельными советниками. Этой фразой лорд парламентарий предупреждал Александра о том, о чем сам был предупрежден Марией Федоровной.

Но понимать свой народ нельзя без связи и вне отношений с другими народами. Люди так сильно влияют друг на друга, что тот, кто отделяет свой народ, превращает государство в теплицу, в которую солнце попадает лишь сквозь стекло. Новые писатели и ученые появились в разных городах средней полосы России, словно прошли дожди плодородия. Александр надеялся, что империя выйдет в круг образованных стран. Ему льстила его репутация реформатора и гуманного человека, и он невольно рисовался этим и поддерживал либеральные начинания. Но он понимал, что главное было еще впереди, с каждым днем исполнять свои замыслы становилось труднее, и постоянная забота и прикосновение к жестокостям, которых не может избежать власть, уже начинали незаметно менять его характер.

Александр знал, что во всем мире ждут от него реформ, все надеются, что он принесет много пользы. Льстило такое внимание, и он старался поддерживать репутацию либерала.

Но государственная машина поворачивается очень медленно, и если не все, то многие реформы могут быть провалены. Его старались сбить с толку. Он должен был набраться решимости и довести крестьянскую реформу до конца. Он применит свою самодержавную власть и сломит сопротивление. Он предполагал, что после реформы крестьяне в России будут находиться в самом лучшем положении по сравнению с крестьянами любой из стран Европы. Европейская пресса не только льстила его самолюбию, но и ободряла, и можно было надеяться на всеобщую перемену во взглядах на Россию.

Что подразумевал Гранвилл, когда сказал о неизбежности революции после того, как крестьяне в России будут освобождены? Недовольство мелких помещиков, которые взбесятся, теряя свои ленивые привычки? А их сынки пойдут в анархисты, причислят себя к этой разновидности ленивых жертвенников, или он имел в виду неспособность крестьян-общинников к свободе? Вот что должно узнавать Третье отделение, а не заниматься допросами молодых людей, из которых я бы хотел вырастить новое поколение, на которых я хотел бы положиться и которых подозревают лишь за то, что они не стригутся под общую машинку.