Власть меча

Сантэн поспешила из зала суда, ища взглядом Эйба или своего сына. Эйба она нашла на парадном крыльце суда, тот увлеченно обсуждал что-то с полицейским из охраны. Но он сразу прервал разговор и быстро подошел к Сантэн.

– Вы нашли его? – беспокойно спросила она.

– Извините, Сантэн. Не удалось обнаружить никого, подходящего под ваше описание.

– Я хочу, чтобы мальчика нашли и привели ко мне, Эйб! Отправьте на поиски сколько угодно людей. Мне плевать, во сколько это обойдется. Обшарьте весь город. Сделайте все возможное, чтобы найти его. Он должен остановиться где-то здесь.

– Хорошо, Сантэн. Я займусь этим сейчас же. Вы сказали, его имя – Манфред де ла Рей, значит он в родстве с подсудимым?

– Это его сын, – ответила она.

– Понимаю… – Эйб задумчиво посмотрел на нее. – А могу я спросить, почему вы так отчаянно желаете его увидеть, Сантэн? И что вы собираетесь с ним делать, когда найдете его?

– Нет, не можете спросить. Просто найдите его.

«Почему я хочу его найти? – мысленно повторила она вопрос Эйба. – Почему он понадобился мне через столько лет? – Но ответ был прост и очевиден. – Потому что он мой сын. Но что я буду делать, если найду его? Он настроен против меня. Он ненавидит меня. Я видела это в его глазах. Он не знает, кто я на самом деле. Это я тоже увидела. Так что же я буду делать, встретившись с ним лицом к лицу?»

И она так же просто ответила себе:

«Я не знаю. Я просто не знаю».

– Максимальное наказание, предусмотренное законом за первые три преступления, в которых обвиняется подсудимый, – смерть через повешение, – заговорил судья Хоуторн. – Подсудимый был признан виновным в этих и других преступлениях. При обычном ходе судебного разбирательства суд без колебаний приговорил бы его к высшей мере. Однако необычное свидетельство необычной леди заставило нас задуматься. Показания, добровольно данные миссис Сантэн де Тири-Кортни, тем более примечательны, что она сама сильно пострадала от действий подсудимого – физически, эмоционально и материально; кроме того, следует учесть, что ее признание может быть истолковано ограниченными и подлыми людьми превратно и оскорбительно для самой миссис Кортни.

За двадцать три года службы судьей я никогда не имел чести наблюдать проявления такого благородства и великодушия в зале суда, и наша решимость по необходимости была смягчена примером миссис Кортни.

Судья Хоуторн отвесил легкий поклон в сторону Сантэн, потом снял пенсне и посмотрел на Лотара де ла Рея:

– Подсудимый, встаньте. Лотар де ла Рей, вы признаны виновным по всем обвинениям, предъявленным вам короной, и для целей приговора они будут сведены воедино. Следовательно, приговор данного суда гласит, что вы приговариваетесь к тюремному заключению и каторжным работам пожизненно.

В первый раз с начала судебного разбирательства Лотар де ла Рей проявил эмоции. Он отшатнулся, услышав слова судьи. Его лицо начало искажаться, губы задрожали, одно веко непроизвольно задергалось, и он вскинул уцелевшую руку ладонью вверх, взывая к темной фигуре на судейском месте.

– Лучше убейте меня! – вырвался из него дикий, яростный крик. – Лучше повесьте меня, только не запирайте, как животное…

Приставы поспешили к нему, схватили с обеих сторон и повели, трясущегося и отчаянно, жалобно кричащего, со скамьи подсудимых, в то время как зал погрузился в сочувственное молчание. Даже на судью это произвело впечатление, его лицо было напряженным и мрачным, когда он медленно встал и увел из зала заседателей. Сантэн осталась сидеть на месте, глядя на пустое судейское кресло, пока подавленная толпа выливалась через огромные двери, словно скорбящие после похорон.

«Лучше убейте меня!» Сантэн знала, что эта мольба будет звучать в ее ушах всю оставшуюся жизнь. Она склонила голову и закрыла глаза ладонями. Перед ее мысленным взором появился Лотар, такой, каким он был при их первой встрече, крепкий и стройный, словно красный лев Калахари, со светлыми глазами, видевшими все до горизонта, затянутого голубой дымкой, – это было творение бесконечных пространств, омытых белым солнечным светом. И она подумала о том, как он будет заперт в крохотной клетке, навсегда лишенный солнца и ветра пустыни.

«О Лотар! – воззвала она в глубине души. – Как могло то, что некогда было столь прекрасно, кончиться вот так? Мы погубили друг друга, и мы погубили дитя, которое зачали в прекрасный полдень нашей любви…»

Она снова открыла глаза. Зал суда опустел, и Сантэн даже подумала, что осталась одна, но потом ощутила чье-то присутствие и быстро оглянулась; рядом стоял Блэйн Малкомс.

– Теперь я понимаю, как это было правильно – полюбить тебя, – тихо произнес он.

Он стоял позади, склонившись над Сантэн, и она посмотрела на него снизу вверх и ощутила, как ужасное сожаление и печаль начинают отступать.

Блэйн взял ее руку, лежавшую на спинке скамьи, и сжал ее обеими ладонями.