Власть меча

– Забастовка… зачем он объявил забастовку сейчас? Погрузка товаров остановлена… Это должно означать алмазы. Забастовщики отказываются увозить алмазы с рудника…

Он вдруг остановился и хлопнул кулаком по ладони.

– Вот оно! Вот в чем дело… Он устроил забастовку, чтобы увильнуть от нашей сделки. Нервы подвели… но он ведь знает, что я убью его за это. Он нашел способ выкрутиться. Он и не собирался… Все пропало.

Он стоял на речном дне, и мрачный бессильный гнев захлестывал его.

– Весь тот риск, которому я подвергся, все потраченное время, все усилия… Кража лошадей теперь бессмысленна, все пропало из-за одного толстобрюхого…

Если бы Фурье оказался здесь, Лотар без малейших угрызений совести пристрелил бы его.

– Баас! – позвал его Хендрик. – Иди сюда скорей! Телеграмма!

Лотар стремительно бросился в землянку и схватил наушники. Оператор в Виндхуке передавал сообщение.

Для Вэнта. Возвращаюсь как можно скорее. Точка. Не делайте никаких уступок, не давайте обещаний. Точка. Проследите, чтобы все преданные служащие были вооружены и защищены от запугивания. Точка. Заверьте их в моей благодарности и материальном поощрении. Точка. Немедленно закройте хранилища, никакой еды и прочего не продавать забастовщикам и их семьям. Точка. Перекройте подачу воды и электричества к коттеджам забастовщиков. Точка. Сообщите стачечному комитету, что к нам движется полицейское подразделение. Конец. Юнона.

Несмотря на всю свою ярость на Фурье, Лотар запрокинул голову и расхохотался от восторга и восхищения.

– Фурье и его забастовщики просто не понимают, во что вляпались! – закричал он. – Боже мой, да я бы предпочел безоружным столкнуться с бешеной черной мамбой, чем прямо сейчас встать на пути Сантэн Кортни!

Он успокоился и немного подумал, а потом тихо сказал Хендрику и Манфреду:

– У меня такое чувство, что бриллианты все-таки отправятся в Виндхук, забастовка или нет. Но вряд ли грузовик поведет Фурье, я вообще не дал бы много шансов на то, что он снова сядет за руль. Так что нам не удастся вежливо принять посылку из рук в руки, как мы задумывали. Но алмазы поедут, и мы будем там, когда это случится.

Желтый «даймлер» промчался мимо их засады в одиннадцать часов вечера следующего дня. Лотар наблюдал, как далекий свет фар постепенно превращается в плотные белые лучи, несущиеся по равнине в его сторону, потом исчезают в глубине переправы, а затем светят в безлунное небо, когда «даймлер» поднимался на другой берег. Мотор взревел на крутом склоне, потом снова заработал ровно, и машина на всей скорости понеслась на северо-восток, к руднику Ха’ани.

Лотар чиркнул спичкой и посмотрел на часы.

– Скажем, она выехала из Виндхука через час после получения телеграммы, прошлой ночью… это значит, что она добралась сюда за двадцать два часа, и это по таким дорогам, в темноте! – Он негромко присвистнул. – Если она и дальше будет так гнать, на руднике она появится завтра до полудня. Кажется просто невозможным!

Голубые холмы выплыли перед Сантэн из жаркого миража, но на этот раз их магии не удалось очаровать ее. Она провела за рулем уже тридцать два часа с небольшими перерывами на отдых, пока машину заправляли на промежуточных станциях, и еще разок свернула на обочину и проспала два часа.

Она устала. Усталость пронизывала до мозга костей, обжигала глаза, словно кислота, и давила на плечи, прижимая к кожаному сиденью «даймлера», как будто Сантэн тащила на себе тяжелую кольчугу. Но ее подпитывал гнев, и, когда она увидела оцинкованные крыши строений рудника, сиявшие на солнце, ее усталость исчезла.

Остановив машину, она вышла на дорогу, чтобы размять руки, заставляя кровь наполнить ее онемевшее тело. Потом повернула зеркало заднего вида и рассмотрела свое лицо. Глаза налились кровью, веки тоже покраснели, в уголках скопились шарики пыли. Все лицо было смертельно бледным, его припудрила светлая пыль, а кровь отлила от кожи из-за усталости.

Сантэн смочила полотенце прохладной водой из брезентового мешка и стерла с кожи пыль. Потом из туалетной сумки достала примочку и голубой флакон с ванночкой для глаз и как следует промыла глаза. Они снова стали чистыми и яркими, когда она заглянула в зеркало, и Сантэн похлопала себя по бледным щекам, пока кровь не зарумянила их. Поправив шарф на голове, она сняла длинный белый плащ-пыльник, защищавший ее одежду, и теперь выглядела чистой, отдохнувшей и готовой к неприятностям.