Влияние морской силы на историю

Мир, подписанный в Рисвике (Ryswick) в 1697 г., был весьма невыгоден для Франции: она потеряла все, что приобрела со времени Нимвегенского мира, за девятнадцать лет перед тем, – за единственным важным исключением Страсбурга. Все, что Людовик XIV приобрел хитростью или силой в течение мирных лет, было у него отнято. Германии и Испании были возвращены огромные территории. Поскольку эти возвраты были сделаны в Нидерландах, они послужили к непосредственной выгоде Соединенных Провинций и, по сути дела, всей Европы, так же как и Испании. Условия договора дали обеим морским нациям коммерческие выгоды, которые были направлены к увеличению их морской силы и, следовательно, во вред морской силе Франции.

Франция перенесла гигантскую борьбу; стоять одной против всей Европы, как она стояла тогда и неоднократно потом, – это большой подвиг. Тем не менее можно сказать, что как Соединенные Провинции показали несостоятельность опоры нации только на внешние ресурсы, если она малочисленна и обладает небольшой территорией, так и Франция показала, что нация не может существовать бесконечно, опираясь только на собственные ресурсы, как бы многочисленна она ни была и как бы велики ни были ее внутренние возможности.

Такая изоляция была уделом Франции в течение последних войн Людовика XIV и чуть не уничтожила ее, тогда как спасение ее от возможности такого упадка было великой целью жизни Кольбера. Но он не имел времени довести до конца эту великую работу; Людовик же не поддержал планов своего министра, поэтому, когда силы народа были напряжены до предела, Франция, вместо того чтобы черпать свежие силы из всевозможных источников, как сделала это Англия в аналогичных обстоятельствах, должна была черпать силу только в самой себе, будучи отрезана от мира флотами Англии и Голландии и поясом врагов, окружавших ее на континенте. Единственным спасением от процесса постепенного истощения было достижение контроля над морем, создание могучей морской силы, которая освободила бы от пут богатства страны и трудолюбие народа. Для достижения этого Франция имела также весьма выгодные естественные условия в своих трех морских границах – на Канале, на Атлантике и на Средиземном море; а политически она имела прекрасный случай присоединить к своей морской силе такую же силу Голландии в дружеском союзе, враждебном или, по крайней мере, недружелюбном Англии.

Гордый своей силой, сознавая абсолютный характер своей власти, Людовик пренебрег этим важным подкреплением своего могущества и продолжал восстанавливать Европу против себя рядом агрессивных действий. В период, который мы только что рассмотрели, Франция оправдала его доверие великолепным и в целом успешным сохранением его позиций в борьбе против всей Европы; она не двинулась вперед, но и не отступила намного. Однако это проявление силы истощило ее; оно съедало жизнь нации, потому что опиралось всецело лишь на нее, а не на внешний мир, общение с которым она могла бы поддерживать морем. В последовавшей затем войне можно усмотреть ту же энергию, но не ту же жизненность… Франция везде была отброшена назад и приведена на край гибели. Урок обеих этих войн одинаков: подобно людям, нации, как бы они ни были сильны, падают, если их изолируют от внешней деятельности и внешних ресурсов, которые одновременно и вызывают к жизни их внутренние силы и поддерживают их. Нация, как мы уже показали, не может жить бесконечно в самой себе, и самый легкий путь, каким она может сообщаться с другими народами и возобновлять свою силу, – это путь через море.

Глава V. Война за испанское наследство (1702–1713). – Морское сражение при Малаге

Прекращение прямой королевской линии в той ветви Австрийского дома, которая владела тогда испанским троном, после смерти правившего в то время короля Карла II поставило вопрос о том, будет ли новый монарх избран из дома Бурбонов или из австрийской фамилии в Германии; и должен ли будет правитель, возведенный таким образом на трон, получить в наследство всю империю Испании, или будет произведено какое-либо разделение последней в интересах равновесия сил в Европе. Но это равновесие сил уже не понималось более в узком смысле континентальных владений, принималось в соображение и то, какое влияние окажет новый порядок вещей на торговлю, судоходство и контроль над обоими океанами и Средиземным морем. Влияние двух морских держав и сущность их интересов становились все более и более очевидными.