Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

При этом командование Корейской армии ревностно относилось к своей монополии на организацию и руководство всей агентурной разведкой в Южном Приморье, старательно избегая появления на подконтрольной ему территории других разведорганов. Так, 24 сентября 1936 г. командир 2-й авиагруппы, подчинявшейся Токио, обратился к начальнику штаба армии с просьбой дать разрешение на организацию в Хуньчуне специализированной ЯВМ для сбора сведений о численности, дислокации, вооружении, боевой подготовке, состоянии аэродромной сети и ремонтной базы ВВС РККА в Приморье. Обосновывая своё предложение, командир группы приводил неоспоримый аргумент – при постоянном усилении советской авиационной группировки в приграничных районах с Маньчжурией хуньчуньская миссия в составе одного капитана пехоты использовала для получения информации о ВВС РККА некомпетентную в этом вопросе маньчжурскую и корейскую агентуру, поэтому предлагал развернуть в Хуньчуне особую ЯВМ, укомплектованную одним майором или капитаном авиации, одним старшим унтер-офицером военной жандармерии и двумя секретарями, обеспечив её необходимыми техническими средствами разведки. Однако начальник штаба объединения, докладывая 15 октября 1936 г. в Военное министерство о нецелесообразности развёртывания нового разведоргана, ссылался на «аналогичное по смыслу мнение Квантунской армии», возможное «дублирование и переплетение» функций с хуньчуньской миссией и настоятельно рекомендовал ограничиться прикреплением к её аппарату одного авиационного специалиста[518]

.

Оценивая результативность разведывательной деятельности против СССР, начальник штаба Корейской армии генерал-майор Куно Сэйити отмечал 17 февраля 1938 г. на совещании офицеров разведки объединения: «В текущем году, благодаря усердной работе всех сотрудников, разведкой и контрразведкой армии были достигнуты выдающиеся результаты… Тем не менее все собравшиеся понимают, что проведение разведывательной работы из-за всё более усиливающегося оперативного противодействия СССР из года в год становится затруднительным. В довершение ко всему, из-за насильственной депортации в конце прошлого года проживавших в Приморье корейцев созданная нами там база агентурной разведки практически полностью разгромлена»[519]

.

Речь в данном выступлении шла о постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 1428-326 сс от 21 августа 1937 г. «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края», в соответствии с которым к 1 января 1938 г. из Приморья и Приамурья в Среднюю Азию было выселено около 172 000 советских корейцев в целях «пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край»[520]

. Для восстановления утраченных агентурных позиций Куно предлагал использовать перевербованных советских агентов, контрабандистов, путешественников, нелегальных переправщиков через границу, задержанных в северокорейских портах членов команд советских судов и, в исключительных случаях, дезертиров-красноармейцев[521]

.

Корейская армия имела значительный опыт использования двойников. Так, в марте 1932 г. сотрудник харбинской миссии Сакадзава завербовал и передал на связь резиденту в Хуньчуне Ким Якчену корейца Пак Чимога. По заданию Кима в 1933 г. Пак перешёл на территорию СССР с целью внедрения в советские разведорганы, в 1934 г. был завербован сотрудниками ИНО УНКВД по Дальневосточному краю Н.П. Шиловым и П.П. Моровым и вместе с другими агентами, Ким Янченом и Ли Дябаном, использовался в агентурной разработке «Квантунцы» по освещению Квантунской армии. Как выяснилось позже, корейцы также оказались двойными агентами и поддерживали связь с советской разведкой по заданию харбинской миссии. В 1934 г. Пак связь с ИНО прекратил и, являясь агентом хуньчуньской миссии, в 1936–1937 гг. неоднократно перебрасывался на советскую территорию с разведывательными заданиями[522].

Дополнительной мерой по восстановлению утраченных источников информации о СССР должно было стать укрепление армейской службы радиоперехвата. В своём выступлении Куно подчеркнул, что разведка средствами связи велась в армии от случая к случаю, не хватало аппаратуры и подготовленного персонала, а все перехваченные телеграммы, если они не отправлялись в Токио, оставались нерасшифрованными, поэтому предложил в кратчайшие сроки образовать РРП в Хуньчуне, что должно было привести к «эпохальным изменениям в организации нашей технической разведки»[523].