Война двух миров

– Как-то от нечего делать я поднялся на чердак дома, где ни разу до этого не был, – продолжал Джон. – Там было много разного старого хлама: старинная деревянная мебель, сундуки, чемоданы, посуда и ещё много старых и ненужных вещей. Я не понимал, почему отец не выкинул всё это, и решил сам навести здесь порядок. Я начал разбирать всё это старьё и вдруг наткнулся на старый фотоальбом. Почти все фотографии в нём истлели от времени, но одна сохранилась. На ней был изображён молодой человек в форме военного лётчика времён середины двадцатого века. На обороте была надпись: «Эдвард Оллфорд, июнь 1940-ой год». Я заинтересовался этим и спросил у отца, кто это. В ответ отец включил компьютер и открыл там один из файлов. «Почитай сам» – сказал он мне.

Там был дневник лейтенанта Королевских ВВС Эдварда Оллфорда и много старых фотографий. Я сразу понял, что это мой далёкий предок, участвовавший в Великой войне, которая происходила в сороковых годах двадцатого века. Я читал его дневник, рассматривал фотографии и представлял себе ту далёкую эпоху. Эдвард летал на истребителе и сражался над проливом Ла-Манш за независимость Англии. Он был отличным лётчиком и лично уничтожил три самолёта противника. Но в конце была записка о том, что лейтенант Эдвард Оллфорд погиб в августе тысяча девятьсот сорокового года, совершив воздушный таран.

– Что такое воздушный таран? – спросила Таня.

– Когда у боевого самолёта кончаются боеприпасы и становится нечем стрелять, пилот направляет свой самолёт на врага и сбивает его ценой собственной жизни.

– Но это же неправильно! – воскликнула Таня. – Самое дорогое, что есть у человека, это его жизнь. А тут получается, что лётчик совершает самоубийство.

Джон усмехнулся.

– В то время всё было по-другому, – сказал он. – Люди ради своей Родины не задумываясь, шли на смерть. Когда я всё это прочитал, то твёрдо решил стать военным пилотом и, приехав домой, бросил университет и поступил в лётную школу.

Он замолчал. Таня тоже молчала, пытаясь осознать, как это люди в те времена могли добровольно отдавать свои жизни на войне, пускай даже во имя достижения великой цели.

– Почему вы улыбаетесь? – через некоторое время спросила она.

– Вы знаете, Таня, мне как-то легко с вами. То, что вы сейчас услышали, я никому ещё не рассказывал, даже друзьям.

– Мне тоже с вами хорошо. У меня такое чувство, что я знаю вас очень давно, – она вдруг остановилась напротив двухэтажного кирпичного дома.

– Вот мы и пришли, – сказала Таня. – Спасибо вам, что проводили меня.

– Мне было очень приятно с вами познакомиться, – ответил Джон. – Может быть, мы встретимся как-нибудь?

– Давайте зайдём ко мне и выпьем по чашечке кофе, – вдруг предложила она.

У Джона учащённо забилось сердце.

– А как же мама? – спросил он.

– Мамы дома нет, – ответила Таня с улыбкой. – Я пошутила.

Капитан грузового космолёта «Гефест» Ларс Лундгрен

– Давай сыграем в шахматы. Ты – белыми, – говоря это, Микки расставил фигуры на доске, причём сделал он это буквально за две секунды.

– Спасибо, – ответил Лундгрен. – Но я, кажется, уже сказал тебе ещё в прошлый раз, что играть с тобой больше не буду.

Микки был бытовым роботом, и выиграть у него в шахматы, как, впрочем, и в другие игры, было невозможно.

Ларс Лундгрен, коренастый швед с бычьей шеей, круглым лицом и светлыми длинными волосами сидел за пультом управления космолета и смотрел в монитор, щёлкая пальцами по кнопкам. Долгий полёт подходил к концу, и через два часа они подойдут к Земле, поэтому надо было настроить автопилот.

Лундгрену было пятьдесят пять лет, и тридцать из них он водил грузовой космический корабль «Гефест». Грузовик совершал полёты к границе Солнечной системы, где находились астероидные ловушки. Из астероидов, попавших туда, извлекались руда, углеводороды и пресная вода, потом всё это тщательно сортировалось и отправлялось к Земле грузовыми космическими кораблями. Обратно грузовики привозили разный непригодный ни для чего мусор, который выкидывался здесь же, чтобы не засорять космос внутри Солнечной системы.

Ларс специально в своё время выбрал эту работу, потому что был нелюдимым и замкнутым человеком. Два месяца полёта до астероидной ловушки, пять дней на разгрузку и погрузку космолёта, два месяца на обратный путь, и всё это в полном одиночестве. И только после этого он находился на Земле целую неделю, ожидая, пока ремонтная бригада осмотрит его корабль перед предстоящим рейсом.

– Твой ход, капитан, – Микки нагло таращился на Лундгрена своими бесцветными глазами.

– Мне не интересно каждый раз проигрывать, – ответил Ларс, не отрывая глаз от монитора.

– Протестую! – воскликнул Микки. – Неделю назад ты выиграл у меня целых три партии подряд.

– Да, да. Я это помню, – Лундгрен усмехнулся. – В тот день у меня был день рождения, и я подозреваю, что ты мне поддался, пытаясь поздравить меня таким образом.

– Ни в коем случае! Я играл в полную мощность, – робот изобразил на лице негодование.

– Надо говорить: «В полную силу».

– Именно так я и хотел произнести.

– Надо говорить: «именно так я и хотел сказать», – Ларс был невозмутим.