Война и мир. Том 3

С. 40. …в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. – После Аустерлица Кутузов, находившийся в опале, был назначен киевским военным губернатором. Когда главнокомандующий Дунайской армией Прозоровский проявил полную несостоятельность в войне с Турцией, Кутузов был вызван из Киева (в 1808 г.) и назначен помощником главнокомандующего. Кутузов вскоре поссорился с Прозоровским, который вопреки его советам дал большой бой с целью овладеть Браиловом и проиграл его; но удален с Дуная был не Прозоровский, а Кутузов – его на значили литовским военным губернатором. Когда положение на Дунае было окончательно испорчено преемником Прозоровского, молодым графом Н. М. Каменским, Кутузов (в марте 1811 г.) был назначен главнокомандующим Дунайской армией.

С. 42. …в Дрисском лагере…

 – Укрепленный лагерь близ г. Дриссы на левом берегу Западной Двины, где армия Барклая де Толли должна была задержать войска Наполеона.

С. 45. …сказку о Синей Бороде… – Сказка Ш. Перро (1628–1703).

С. 50. …законы облического движения…

 – то есть законы обходного движения.

…начинавший возвышаться Ермолов… – А. П. Ермолов (1777–1861) участвовал в войнах с Наполеоном в 1805-1807 гг.; в 1812 г. был назначен начальником штаба 1-й Западной армии.

С. 51. …канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир. –

Председатель Государственного совета Н. П. Румянцев, в 1808 г. бывший министром иностранных дел, придерживался политики сближения с Францией. В книге Е. В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию» опубликован интересный документ, подтверждающий профранцузские симпатии русского канцлера. В докладе, представленном Наполеону 7 апреля 1810 г., французский министр иностранных дел Кадор писал: «Продажность петербургского двора никогда не подвергалась сомнениям. Эта продажность была открытой в царствования Елизаветы, Екатерины, Павла. Если же в нынешнее царствование она не так публична, если у нас есть в России несколько друзей, недоступных английским предложениям, как, например, граф Румянцев, князья Куракины и очень небольшое число других, то не менее справедливо и то, что большинство царедворцев, отчасти из досады на уменьшение своих доходов вследствие изменившегося денежного курса, отчасти под влиянием подкупа, являются тайными сторон никами Англии» (Тарле Е. В. Соч. Т. VII. С. 448). Известно, что в апреле 1812 г. Румянцев, пригласив к себе французского посла Лористона, заверил его, что Александр будет его другом и самым верным союзником.

С. 52. …показал себя в Финляндии. – Барклай де Толли был первым генерал-губернатором Финляндии после присоединения ее в 1809 г. к России.

С. 55. полковник Мишо. –

А. Ф. Мишо де Боретур (1771–1841), военный инженер, перешедший из сардинских войск на рус скую службу.

С. 68. …Салтановская плотина была Фермопилами русских… – В июле 1812 г. французская армия, заняв Могилев, преградила переход через Днепр армии Багратиона, шедшей на соединение с первой армией Барклая де Толли. Багратион послал к Могилеву 15-тысячный отряд под командой Н. Н. Раевского, а сам с 30-тысячной армией пошел к Новому Быхову, где переправился через Днепр. Отряд Раевского выдержал при Дашковке, а затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовом десятичасовой упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье. Две с половиной тысячи русских погибло в этом бою. Действия отряда Раевского сравниваются с подвигом небольшого отряда спартанцев, защищавших в 480 г. до н. э. Фермопильский горный проход от армии персидского царя Ксеркса и геройски погибших вместе со своим военачальником, царем Леонидом.

С. 68. …поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей… – Как рассказывает в своей записной книжке адъютант Раевского К. Н. Батюшков (запись от 3 мая 1817 г.), Н. Н. Раевский в разговоре с ним отрицал достоверность этой истории, «сочиненной в Петербурге» (Батюшков К. Н. Соч. СПб., 1885. Т. II. С. 328). Можно не сомневаться в том, что, совершив под Могилевом действительно подвиг, Раевский менее всего содействовал распространению легенд о собственной храбрости, хотя чудеса храбрости были для него обычны в тяжелые минуты боя. Вот что доносил скупой на похвалы Раевский своему начальнику Багратиону после битвы между Салтановкой и Дашковкой: «Я сам свидетель, что многие офицеры и нижние чины, получив по две раны и перевязав их, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно вы хвалить храбрости и искусства артиллеристов: все были герои».