Война и мир в глобальной деревне

Это Эмерсон заметил, что манеры придуманы, чтобы держать дураков на расстоянии. Современная версия такова: «Заткнись, он объяснил».

Ортега-и-Гассет продолжает:

Лучшее доказательство этому — тот факт, что этикет достиг наибольшей утонченности, совершенства и богатства форм в странах с наиболее высокой плотностью населения. Отсюда следует, что наивысший расцвет этикета наблюдается в наиболее густонаселенных географических районах, то есть на Востоке: в Японии и Китае, где люди живут в очень тесном соседстве, чуть ли не верхом друг на друге. Без рессор этикета существование там было бы невозможно. Хорошо известно, что, оказавшись в Китае, европеец производит впечатление человека неотесанного, грубого, абсолютно невоспитанного. Таким образом, ничего удивительного, что японский язык, из предосторожности, отказался от этого оружия, от этих немножко — а иногда и «множко», как говорят дети, — непочтительных «я», которыми моя личность внедряется в сознание ближнего, хочется ему того или нет, и «ты», с помощью которого я навязываю другому свое представление о нем. Оба личных местоимения были вытеснены у японцев цветистыми формулами восточного церемониала, когда вместо «ты» принято произносить нечто вроде «это присутствующее среди нас чудо», а вместо «я» — нечто наподобие «находящееся здесь ничтожество».

Общая мысль стариков с Железных гор такова — война есть неотъемлемая черта экономического порядка:

«Индустрия мировых войн», как метко выразился один автор, обеспечивает примерно десятую часть доходов мировой экономики. Хотя эта величина переменная, и ее колебания зависят от региональных вариаций, в целом она тяготеет к неизменности. Соединенные Штаты, как самая богатая страна мира, не только несут наибольшую долю этих затрат, в настоящее время достигшую 60 миллиардов долларов в год, но также тратят самый высокий процент валового национального продукта на военные потребности, больше любой другой крупной свободной страны в мире. И так было даже до увеличения наших расходов в связи с событиями в Юго-Восточной Азии.

«Война  пришпоривает  экономику сражающейся Азии»,  заголовок, 19  января  1968 года

Они охотно принимают военные операции в сферу экономической деятельности:

Мы выяснили далее, что большая часть путаницы вокруг мифа о том, что война есть инструмент государственной политики, проистекает из общего неверного представления о функциях войны. В общем представлении эти функции следующие: оборонять одну страну от агрессии другой или самим вести агрессию; защищать или продвигать «национальные интересы» — экономические, политические, идеологические; поддерживать или укреплять национальную военную мощь ради нее самой. Это видимые и невидимые функции войны. Не будь других, значимость военных институтов в обществе могла бы сократиться, они перешли бы на деле в то подчиненное положение, каковое, как многие думают, занимают сейчас. И полное уничтожение войны оказалось бы технической процедурой, как и предлагает сценарий разоружения.

Но есть и другие, более широкие, более глубоко ощущаемые функции войны в современном обществе. Это те незримые, косвенные функции, которые поддерживают готовность к войне как доминирующую силу в наших обществах. И неготовность или неспособность составителей планов разоружения и сценариев конверсии принять эти функции во внимание значительно обесценила их труды в глазах мира, который мы знаем.

Старикам с Железных гор неведомы истинные причины возникновения и сохранения войны в качестве инструмента самоосознания, которому угрожают технические инновации. Они довольно осведомлены об обширных исследованиях и разработках, которые стимулирует война, но им никогда не приходило на ум, что инновации, возникающие в результате этих исследований и разработок, в точности те же, что стирают образ идентичности, необходимый для мира и спокойствия между народами. Например, атомная бомба, изящный плод научных изысканий, пришпоренных Второй мировой войной, ускорила появление «программного обеспечения» и автоматизации, которые быстро подорвали индустриальное хозяйство, прежде безоговорочно преданное аппаратным средствам. Электрическое «программное обеспечение» упраздняет разделение между фабричным рабочим и ученым, аналогично разделению между штатскими и военными.

Старики с Железных гор верны непоколебимому закону труда и заработной платы за труд и прочим суровым законам традиционной экономики, сформулированным в эпоху аппаратных средств:

Отношение войны и научных исследований и разработок более тонкое. Война — основная мотивирующая сила развития науки на всех уровнях, от абстрактно-концептуального до узко-технологического. Современное общество высоко ценит «чистую» науку, но исторически неизбежно, что все существенные открытия в естествознании вдохновлялись реальными или воображаемыми потребностями своих эпох. Последствия этих открытий действительно простираются далеко, но первоначальный импульс всегда давала война.