Волчий камень

Анита не помнила, сколько продолжалось это очарование. Счет времени был сразу же утерян, а может, его, времени, и вовсе не существовало под этими сказочными сводами. Когда Максимов взял жену под руку и вывел на улицу, она опустила на лицо вуаль, чтобы никто не видел овладевшего ею волнения, и полушепотом проговорила:

– Вот оно, самое прекрасное, что я видела в Германии. Magnifico!

Максимов повел ее в ресторан, чтобы подкрепиться перед следующим отрезком пути и дополнить впечатления от кельнской архитектуры впечатлениями от парочки фужеров какого-нибудь доброго вина. Ресторан отыскался здесь же, неподалеку от собора. Делая заказ, Максимов не стал напрягать память и ломать язык – его общение с лакеем свелось в буквальном смысле к двум словам:

– Mittagessen, – проговорил он громко и указал на Аниту. – Wein,[8] – и ткнул пальцем себе в грудь.

Лакей, не желая обременять господ иностранцев языковыми упражнениями, кивнул и удалился. Анита стянула с рук перчатки.

– Алекс, я не ослышалась: мне обед, а тебе только вино? Ты объявил голодовку?

– Родная, – ласково сдавил он ее холодные пальцы, – после приема у его королевского величества мне по ночам снится этот… как же?.. eisbein. У него такие мерзкие паучьи лапы, и он гонится за мной по пятам до самого утра.

– Вот почему ты стал кричать по ночам… Фу, Алекс, ты испортил мне весь аппетит. Я тоже не буду обедать. Закажи мне какое-нибудь пирожное и чашку кофе.

– Я не знаю, как это будет по-немецки.

– По-немецки это будет «kaffee» и «kuchen», – произнес незнакомый голос.

Анита подняла глаза. У столика, который облюбовали они с Алексом, стоял человек в сером, не первой свежести костюме. Лицо его загораживали горевшие в высоком канделябре свечи, Анита видела только контуры высокого лба с упавшей на него челкой.

– Здесь свободно? – спросил он, взявшись рукой за стул, стоявший напротив Максимова. – Я вам не помешаю?

Максимов хотел было сказать, что в зале полно свободных столиков, но Анита жестом пригласила незнакомца сесть на выбранное им место. Он опустился на стул и слегка откинулся назад, так что голова его оказалась в тени и лицо по-прежнему виделось смутно. Аните показалось, что он сел так на-рочно.

– Благодарю вас, сударыня.

Он говорил по-французски правильно и свободно, однако чувствовалось, что это не его родной язык.

Подошел лакей. Незнакомец заказал себе бифштекс и кружку темного пива.

– Скажите ему, что обеда нам не нужно, – попросил Максимов. – Пусть принесет вина, кофе и пирожных… что у них тут есть?

– Раздумали обедать? Напрасно. В этом заведении готовят недурно. И вообще, немецкая кухня…

– Спасибо, – перебил Максимов. – О немецкой кухне я знаю не понаслышке.

– Тогда прошу прощения за навязчивость. Ну а я, с вашего позволения, отдам должное мастерству здешнего повара.

Пригубив принесенное лакеем вино, Максимов стал задумчиво глядеть на свечи. Анита же продолжала любоваться Кельнским собором, чьи башни-великаны хорошо видны были из ресторанного окна.

– Вижу, сударыня, вам нравится это творение? – сказал неизвестный сотрапезник, споро расправляясь с бифштексом. – Бесподобный образец готического искусства.

Он ел, низко наклонив голову и демонстрируя собеседникам лишь свою коротко стриженную по-наполеоновски макушку.

– По-моему, это даже не совсем готика, – заметила Анита. – Я наблюдаю здесь элементы сразу нескольких стилей.

– Это естественно, ведь собор строился шестьсот лет. Его начали возводить в тринадцатом веке, да и сейчас работы еще продолжаются – его то ли достраивают, то ли уже ремонтируют. Иной раз кажется, что Кельнский собор никогда не предстанет перед нами в завершенном виде. С этим, кстати, связана одна из легенд. Рассказывают, первый архитектор собора подписал договор с нечистым. Дьявол будто бы пообещал, что пока строительство не закончится, архитектор будет жить. Сколько угодно. Хоть вечно…

– И что стало с архитектором?

– Он покончил с собой. Наверное, его не прельщала перспектива стать бессмертным. С тех пор к возведению собора прикладывали руку многие выдающиеся мастера. Потому он и получился таким необыкновенным.

– Значит, козни лукавого преодолены?

– Кто знает, сударыня… Кельнцы считают, что над собором потрудились ангелы. И прибавляют: «Кто не верит, пусть сидит дома!» Это их любимая присказка. Они очень веселые люди, я люблю с ними общаться.

– Вы нездешний?

– Нет, я приехал издалека. И скоро уезжаю.

Незнакомец доел бифштекс, отодвинул тарелку и, взяв кружку, снова спрятался в тени. Его поведение вызывало у Аниты все больший интерес.

– Мы тоже скоро уезжаем. Во Францию.

– Я знаю.

– Откуда?