Волчица и пряности. Том I

В полумраке комнаты, освещённой свечами, он налил себе купленного в таверне вина, заглянул в кружку и одним духом опустошил её почти наполовину. Холо приложилась к своей, забравшись на кровать с ногами.

Выпив всё до дна, девушка взглянула на Лоуренса:

— Они и вправду так хороши в деле?

— Для торговли в чужой стране нужны прежде всего чуткие уши. Чтобы знать, о чём говорят торговцы в трактире за стаканом вина, о чём толкуют горожане на рынке. Собирать новости нужно быстрее соперников, иначе чужестранцам об успехе и думать нечего. А Милоне это удаётся превосходно. И узнать чью-нибудь подноготную (вот хоть бы и Зерена!) для них пара пустяков.

Пока Лоуренс объяснял, Холо успела осушить ещё одну кружку вина и вновь протянула её за добавкой. У девушки как будто было два горла.

— Надо же...

— Что? — откликнулся он.

Отрешённый взгляд, безучастный голос — Лоуренс едва не решил, что она о чём-то задумалась, но, похоже, виной всему был хмель, ударивший в голову. Холо с кружкой в руках, казалось, вот-вот клюнет носом.

— Однако, пьёшь ты за двоих... Я даже наливать не успеваю.

— Вино начнёшь пить — остановиться невозможно...

— Особенно это. Оно дорогое, я такое нечасто пью.

— Да? Неужели?

— Когда с деньгами туго, в кружке у меня плещется виноградная жижа. Она горькая — без сахара, мёда или имбиря и глотка не сделаешь. А вино — чистое, как слеза, когда в бокале даже дно видно, — считается роскошью.

Холо тут же заглянула в кружку и пробормотала:

— Ну и ну. Я-то думала, такое каждый день отведать можно.

Лоуренс усмехнулся:

— Ха-ха. Ну да, ты же у нас особа голубых кровей!

Холо не разделяла его веселья. Наоборот, лицо её застыло, сама она как-то съёжилась, поставила кружку на пол и свернулась на кровати калачиком. Лоуренс совсем не ожидал такого. Он уставился на стройную фигурку, пытаясь понять, в чём же дело. Решил было, что её одолела сонливость, но тут же отмёл эту мысль: очень уж непохоже.

Возможно, он сделал или сказал что-то не то, сам того не заметив? Торговец порылся в памяти, но тщетно.

— Что с тобой? — сдался он наконец.

Холо никак не отреагировала, даже уши — и те не шевельнулись. Кажется, она всерьёз обиделась. Допытываться дольше Лоуренс не стал, а вместо этого сосредоточился, изо всех сил перебирая в уме произошедшее недавно, и в конце концов вспомнил разговор с девушкой ещё до её превращения в волчицу.

— Неужели за слова о крови рассердилась?

На его просьбу показаться в облике волка девушка тогда ответила, что не желает больше видеть в чужих глазах трепет и страх; не желает, чтобы ей поклонялись как какому-нибудь особому существу.

Есть у бродячих музыкантов песня о богах: якобы каждый год они требуют праздника в свою честь, надеясь хоть как-то скрасить собственное одиночество. Эта песня и вспомнилась вдруг Лоуренсу.

— Прости. У меня и в мыслях не было ничего плохого...

Однако Холо по-прежнему лежала, не двигаясь.

— Ты... Как бы это сказать... Ничем ты от других не отличаешься... Нет, не то говорю. Девушка как девушка... Тоже не то. Девушка, каких сотни? Снова не то...

Лоуренс пришёл в смятение, безуспешно пытаясь подобрать подходящее слово. Всего-то и хотелось объяснить Холо, что она ничем не хуже других, но нужное сравнение никак не шло на ум. Он напряжённо размышлял, а острые уши тем временем шевельнулись, послышался тихий смешок. Наконец Холо повернулась к Лоуренсу, приподнялась на кровати и удивлённо хмыкнула:

— Красноречием не блещешь, где там... От самок благосклонности не жди: так они в твою сторону даже не посмотрят.

Лоуренс чуть не поперхнулся. Перед глазами тут же встала горничная из таверны, где он однажды застрял из-за сильного снега. Горько вспоминать, как его тогда отвергли. А всему виной неумение связать двух слов — тут Холо попала не в бровь, а в глаз.

Похоже, проницательная Волчица заметила его замешательство.

— Да, так и есть! — в голосе её слышалось изумление. — Хотя и я хороша, — повинилась она, чуть подумав, — Обиделась, будто мне нет и десяти лет от роду.

Слова её живо остудили пылавшие щёки Лоуренса, и он вновь неловко попросил прощения.

— Только мне ведь и правда это опротивело. Немногие из старых волков встречали меня ласково, а все прочие считали чужой. Я не вынесла этого и ушла из леса. Можно сказать... — На миг Холо застыла, глядя куда-то вдаль, затем опустила глаза и уставилась на свои руки. — ...отправилась искать себе друга, — сказала она наконец и усмехнулась.

— Друга, говоришь...

— Ага.

Лоуренс испугался было, что задел за живое, однако Холо ответила без тени грусти, даже напротив. А раз так, почему бы не удовлетворить своё любопытство, расспросив её.

— И как, нашла?

Она не сразу откликнулась, только смущённо рассмеялась, выдав себя с головой: тотчас стало ясно, что вспомнила своего друга.

— Нашла, — лицо Холо просияло.

Впрочем, Лоуренс не разделил её радости.

— Он был из деревни Пасроэ, мой друг.

— Это тот, что попросил о поле позаботиться?