Волчица и пряности. Том I

Он распростёр руки. Лоуренсу на самом деле казалось, что сейчас нет ничего невозможного. Ведь о собственной лавке он раньше лишь грезил, а теперь до мечты было рукой подать.

— Что ж, главное, всё идёт как по маслу. Вот и хорошо, — вяло отозвалась Холо, прикрыв рот ладонью (наверное, сказывалось похмелье).

— Говорил же: останься и полежи, раз тебе плохо.

— За тебя тревожно было — ещё оставят в дураках.

— То есть как «оставят в дураках»?

— Ох... Так и оставят. Уй...

— Ну и ну... Слушай, потерпи ещё немного. Я знаю поблизости одно местечко, куда можно зайти посидеть. Там и передохнём.

— Ох... Ладно, — кивнула Холо.

Голос её настолько ослабел, что он подумал: не притворяется ли? Но капюшон не давал разглядеть. Дальше она шла, опираясь на руку Лоуренса, он шагал вперёд и думал, что, хотя мудрости этой Волчице не занимать, самообладания у неё нет и в помине.

— Ну и ну, — пробормотал он вновь, но не дождался от Холо слов протеста.

Они зашли в дом, где под одной крышей расположились и пивная, и ночлежка. Подают в таких местах скорее лёгкую закуску, чем выпивку, а входные двери с утра до вечера не знают покоя из-за гуляк, странствующих торговцев и простых путников, желающих отдохнуть. Сама пивная оказалась довольно тесной, и около трети мест было уже занято.

— Нам бы сока из каких-нибудь фруктов на одного и хлеба на двоих.

— Угу, ждите, — хозяин за стойкой деловито кивнул и повернулся к кухне, чтобы передать заказ.

Слушая его краем уха, Лоуренс отвёл Холо в дальний угол и усадил на свободный стул. Плюхнувшись на место, девушка тут же навалилась грудью на стол и уронила голову. Будто она кошка, а не волчица.

— Слабой тебя вроде бы не назовёшь... Просто выпила вчера лишнего, вот оно и сказалось.

В тот же миг под капюшоном Холо шевельнулись уши, но поднять взгляд было, кажется, выше её сил. Она повернула голову, касаясь стола щекой; Лоуренсу послышался то ли вздох, то ли стон.

— Яблочный сок и хлеба на двоих, как и просили. Пожалуйста.

— Сколько с меня?

— Вперёд заплатите? Всё вместе тридцать два рюта.

— Да, подождите немного.

Рюты, отчеканенные из серебра, легко спутать с медными монетами — до того они тёмные, — и, пока Лоуренс искал нужные деньги в кошельке для мелочи, пристёгнутом к поясу, хозяин пивной успел приглядеться к Холо и рассмеялся:

— Похмелье?

— Выпила лишнего.

— С кем не бывает, дело молодое. Рано или поздно за всё приходится расплачиваться — и за опьянение тоже. Молодые торговцы всегда уходят от нас изрядно набравшимися, еле на ногах держатся.

Каждый странствующий торговец, пожалуй, испытал это на себе. Сам Лоуренс тоже не без греха — бывало и с ним такое, не раз и не два.

— Вот, тридцать два рюта.

— Угу... Все до одной. Ну что же, останетесь тут ненадолго? Отдохнёте. Верно, до дома вам добраться сил не хватит?

Лоуренс кивнул, и хозяин, рассмеявшись, вернулся к стойке.

— Ты бы горло промочила. Разбавили сок хорошо, он вкусный.

В ответ Холо подняла взгляд. Даже страдальческая гримаса не испортила её лицо. Напротив, даже придала ему какую-то особую прелесть. Видел бы её сейчас Вайс, — наверное, бросил бы всю работу и принялся ухаживать, как за больной, не требуя благодарности и радуясь одной улыбке. Лоуренс рассмеялся, едва представив такую картину, и Холо, потягивавшая сок, одарила спутника холодным взглядом:

— Ох... Вспомнила, что такое похмелье. Сколько же веков прошло...

Осушив кружку наполовину, Холо с заметным облегчением вздохнула:

— Волку похмелье как-то не к лицу. Вот медведь ещё может напиться...

Жители деревень подвешивают к крыше домов бурдюки с виноградом, чтобы сок ягод перебродил и превратился в вино. Запах от них изумительный, и медведи иногда утаскивают их в лес. Рассказчик порой прибавит, что кое-кто шёл по следам мохнатого вора и в конце концов натыкался в лесу на пьяную зверюгу.

— Так с этим медведем вместе мы и пили больше всех. Хотя порой люди делали подношения.

О попойках медведей и волков услышать, пожалуй, можно только в сказках. Интересно, что бы тут с казали служители Церкви?

— И всё же похмелье меня от выпивки не отвадит.

— Человека тоже, — рассмеялся Лоуренс.

Веселье передалось и девушке — её губы сложились в ухмылку.

— Кстати... Постой, как же это... Хотела тебе сказать что-то... но из головы напрочь вылетело. Только дело, кажется, было важное...

— Если и впрямь важное, ещё вспомнишь.

— Да... — протянула Холо. — Правда ведь? И правда. Но куда там. Голова гудит как колокол.

Головка её с каждым словом клонилась всё ниже и, наконец, снова опустилась на стол. Холо вздохнула и закрыла глаза. Тяжело ей пришлось. Хозяин пивной, конечно, хватил через край, предположив, что они не смогут добраться до своей гостиницы, но хорошо всё-таки, что уезжать им ещё не скоро, ведь телегу в дороге сильно трясёт.

— Ну, теперь дело за Милоне, а я уже сделал всё, что мог. Говорят ведь: удачу можно только ждать, силком её не поймаешь.

— Ух... Вот стыд-то...

Голос стал жалобнее прежнего, — наверное, Холо нарочно говорила таким тоном, однако казалось, что ей всё ещё нездоровилось.

— Похоже, ты ещё день отходить будешь.