Волшебник

Томас вернулся в кабинет. Вскоре в дверь постучала Эрика. Она сказала, что Клаус, которого выписали из больницы, изъявил желание поплавать в бассейне, перед тем как вернется домой.

– Он включил газ, зная, что соседи учуют запах, тем более что он оставил окно открытым. Когда они заколотили в дверь, он принялся царапать запястье тупым ножом. Сколько шуму на пустом месте!

Клаус переехал в отель в Санта-Монике, где проводил время с объявившимся Гарольдом, которого Катя не пускала на порог. Томас узнал, что в том же отеле живет Кристофер Ишервуд.

– Тот самый Кристофер Ишервуд, который когда-то нашел тебе мужа? – спросил Томас Эрику.

Она кивнула.

– Бесстыжий мелкий негодник! Я часто думал, что ему не помешала бы разминка в военной форме. Неужто освобождение мира из пут тирании прошло без его участия?

– Он в войне не участвовал, – ответила Эрика.

– Мы можем и его не пускать на порог?

Томасу позвонила Альма Малер:

– Я понимаю, как вы переживаете. Если в семье бывали самоубийства, это, как красота или цвет глаз, все равно когда-нибудь проявится. Обе сестры! А в предшествующих поколениях бывали случаи?

Томас ответил, что нет, не бывали.

– Разумеется, о подобных вещах предпочитают молчать. А как умер ваш отец?

Томас заверил ее, что сенатор умер от естественных причин. Ему хотелось сменить тему.

– Мои отчим и сводная сестра с мужем приняли яд, когда узнали, что Красная армия входит в Вену, – сказала Альма.

Томас знал, что некоторые члены ее семьи были нацистами, но об этом Альма научилась не упоминать.

Теперь, когда война закончилась, Альма, став вдовой, принялась путешествовать, сначала в Нью-Йорк, потом в Европу. В Лос-Анджелесе она поддерживала знакомство с самыми незначительными из эмигрантов. Если кто-нибудь издавал поэму или сочинял струнный квартет, если кому-то случалось угодить в неприятности или поссориться, Альма была тут как тут и с удовольствием разносила новости.

Поскольку Альма всегда с симпатией относилась к его работе, Томас удивился, почему после выхода «Доктора Фаустуса» она изменила свое отношение. В процессе работы над книгой Томас делился с ней впечатлениями, чувствуя, что Альма, возможно, лучше прочих эмигрантов поймет, какое давление испытывали немецкие композиторы после смерти ее мужа. Альма была не слишком умна и порой высказывала странные суждения, но в музыке разбиралась. Ей нравилась идея о запретных аккордах и звуках, способных призвать дьявола. А еще она восхищалась поздним Бетховеном. Иногда, если Томасу случалось упомянуть какое-нибудь его произведение и рядом был рояль, Альма могла сыграть мелодию по памяти.

Томас не делал тайны из будущей книги, даже устраивал чтения глав перед гостями. Но он никогда не обсуждал роман с Арнольдом Шёнбергом – его ученость и сдержанность пугали Томаса. Он чувствовал: композитор вполне способен дать понять, что знания Томаса о музыке не настолько глубоки, чтобы браться за сочинение подобной книги.

Томас предполагал, что, поскольку эмигрантский круг узок, кто-нибудь непременно передаст Шёнбергу, что Манн пишет книгу о современном композиторе. Когда книгу опубликовали, оказалось, что Томас ошибался.

Оглядываясь назад, Томас понимал, что не стоило посылать Шёнбергу книгу с надписью: «Арнольду Шёнбергу, настоящему, с наилучшими пожеланиями». Слово «настоящему» могло быть воспринято как комплимент: персонаж Томаса вымышленный, в то время как Шёнберг и есть истинный герой книги. Тогда выходило, что Манн создал версию Шёнберга, придумав композитора, заключившего сделку с дьяволом.

Ко времени выхода книги зрение Шёнберга ухудшилось настолько, что он просто не смог бы ее прочесть. Ему оставалось размышлять над посвящением и слушать, что говорят другие. Поначалу Томас не понимал, почему Шёнберг решил, что люди подумают, будто он, как герой романа, болен сифилисом. Однако, прогуливаясь между торговыми рядами в Брентвуде и встретив одну немецкую эмигрантку, Шёнберг неожиданно сообщил ей, что никогда не страдал венерическими заболеваниями.

Когда она удивилась, как такая идея могла прийти ему в голову, Шёнберг объяснил, что это написано в книге Томаса Манна. Дама не придумала ничего лучшего, чем отправиться прямиком в Пасифик-Палисейдс и рассказать обо всем Кате.

Томас решил, что успокоить композитора сумеет Альма Малер, объяснив ему, что роман – это всего лишь изощренный вымысел, читателю и в голову не придет, что если у персонажа сифилис, то этой болезнью страдает и сам Шёнберг.

Альма согласилась, что Шёнберг повел себя странно; сказала, что поговорит с ним, и пригласила Маннов на ужин, где будут Шёнберг с женой и они поднимут бокалы за выход великолепного романа.

Чего Томас не знал, так это того, что Альма несколько раз звонила Шёнбергам после выхода «Доктора Фаустуса» и сообщала пугающие подробности. Все это рассказал Томасу один из друзей композитора.

Все просто, сказала она Шёнбергу: композитор в романе Томаса Манна изобрел двенадцатитоновую систему, значит это Шёнберг; герой Манна страдал сифилисом и заключил сделку с дьяволом, а значит, люди могут подумать, что и Шёнберг такой же.