Волшебники парижской моды

Автор диссертации об экономической базе швейной индустрии, написанной еще в позапрошлом веке, разделил клиенток кутюрье на две категории: дамы света – им кутюрье предоставляют кредиты, и дамы полусвета – у них, если кутюрье не хочет ничем рисковать, требуют уплаты довольно крупного задатка.

Что означало это, сделанное в середине XIX века деление на свет и полусвет? В 1855 году в театре «Жимназ» состоялась премьера пьесы Александра Дюма-сына «Полусвет». Новое слово вовсе не предназначалось, чтобы определить общество женщин, не сумевших устроить свою жизнь. «Откуда взялось это странное светское общество?» – спрашивает Раймон, персонаж пьесы. А Оливер объясняет: «Это современное создание. Когда-то адюльтера, как мы его сейчас понимаем, не существовало. Нравы были гораздо проще…»

В самом деле, знаменитые кокотки – это феномен буржуазной эпохи. Вторая империя со всеми ее кокотками вовсе не эра безнравственности, как ее хотели представить некоторые исследователи историки. Напротив, буржуазия отличалась в высшей степени пуританскими нравами. «Даме с камелиями»[140]

пришлось дорого заплатить за свою искреннюю любовь к молодому буржуа: автор осудил ее на преждевременную смерть от чахотки. Роль, которую играла мадам Тальен в эпоху Директории, во времена господства буржуазии просто немыслима.

В эпоху буржуазного пуританства для «оступившейся» девушки было невозможным не только выйти замуж, но и найти достойную, честную работу. Такой хорошенькой, с приятными манерами и весьма образованной, ей оставалось только одно – стать кокоткой.

Светский мужчина жил в двух, далеко отстоящих друг от друга сферах – в обществе света и полусвета. Положение его в обществе, благосостояние и доброе имя непременно подкреплялись как присутствием супруги, которая одевалась по последней моде и носила дорогие украшения, так и обязательным существованием любовницы, живущей в роскошном квартале, в частном отеле, ее постоянно посещали известные художники и писатели, и, где она ни появлялась – в городе, на скачках, – всегда вызывала восхищение своей элегантностью.

Такое разделение стимулировало добропорядочность буржуазии, добродетель становилась смыслом существования. Их облик должен быть таким, чтобы от месье веяло благородством и добродетелью. Однако и полусвет незамедлительно стал подражать всем этим манерам: демонстрировал благовоспитанность, одевался с аристократической сдержанностью. Какая занимательная игра и какая ловушка!

Светские дамы в свою очередь изо всех сил старались победить соперниц, применяя их же оружие, и с удовольствием примеряли на себя роли вульгарных, распущенных, беспардонных кокеток. Такая мода приводила в ужас королевский двор, давший таким женщинам прозвище «кокодетки» (cocodette – кокетки-транжирки). Некоторые известные дамы – принцесса де Саган, графиня де Пурталес и даже принцесса фон Меттерних – ничего не имели против прозвища «кокодетки».

Знаменитый кутюрье, тайный советник этих двух «лагерей», имел в своем арсенале набор военных хитростей, с помощью которых одевал и тех и других. Одна знаменитая дама полусвета времен Второй империи сказала как-то раз Ворту: «Некоторые дамы требуют от своих портных, чтобы те одевали их как кокоток. Я же пришла к вам, чтобы вы одели меня как знатную даму». И она не одна, многие известные кокотки заказывали ему туалеты в высшей степени аристократические, приходя в восторг от его безупречного вкуса. Ворт отмечал, что все они были чрезвычайно приятными клиентками и едва взглядывали на астрономические цены заказываемых платьев. Тем не менее различие между этими двумя мирами было огромным. На скачки съезжалась самая элегантная и изящная публика. Вход на трибуны дамам, принадлежащим обществу полусвета, и их кавалерам запрещался – их допускали на места по другую сторону ипподрома. Месье, который осмеливался привезти с собой на скачки кокотку, мог быть исключен из клуба. Зато возвращение со скачек было временем истинного триумфа дам полусвета: грациозно откинувшись на подушки в своем экипаже, запряженном четверкой лошадей, с двумя ливрейными лакеями, они отправлялись на прогулку в Булонский лес или на Елисейские Поля. Эти прогулки затягивались далеко за полночь, и весь Париж сбегался посмотреть на эти прекрасные создания.