Волшебники парижской моды

В мемуарах Полины Ворт предстает перед нами художником, бросающим последний штрих на почти законченное полотно. Он устраивал настоящие генеральные репетиции перед премьерой, незадолго до назначенного дня праздника заставлял дам, облаченных в новые платья, еще раз проходить перед ним и вносил последние поправки в их туалеты.

Именно по этой причине однажды вечером перед большим балом в Тюильри Полина фон Меттерних и несколько других дам приехали к Ворту, но, увы, он сказался больным. Что случилось?! Решительная Полина кинулась в комнату кутюрье и застала его распростертым в шезлонге с компрессом на лбу. Уступив мольбам принцессы, Ворт согласился принять дам, но, увидев их, застонал: «Ужасно! Смешно… Чудовищно!» «Тогда мне пришла в голову мысль, старая как мир, – пишет принцесса далее в своих “Воспоминаниях”, – я воскликнула: “Месье Ворт, сейчас вы расписались в утрате своего таланта!” Услышав это, Ворт вскочил на ноги и сорвал с себя компресс, откуда-то убрал ленту… куда-то прикрепил бант… и через час дал дамам свое разрешение на “выход в свет”».

Наверняка Полина испытывала большую досаду, встречая в гостиной Ворта на улице де ля Пэ мадам Кастильоне[132] – женщину, которую ненавидела больше всего на свете. Разве не поэтому принцесса фон Меттерних отказалась пригласить на прием в австрийское посольство эту фаворитку императора? Впервые она увидела эту «дивную графиню» на балу в Тюильри. «Я словно оцепенела, околдованная волшебством ее красоты, – писала Полина, – у этой женщины была талия нимфы, шея, плечи, руки, пальцы до того восхитительны, что казались выточенными из розового мрамора. Правильные черты лица, зеленые бархатные глаза и жемчужно-белые зубы наводили на мысль, что перед нами Венера, сошедшая с Олимпа». Но Кастильоне, добавляла принцесса, недоставало природного шарма и естественности: каждый ее жест был настолько заученно-жеманным, что в конце концов, вдоволь налюбовавшись ее красотой, все отходили от нее, глубоко сожалея о таком выборе природы.

Графиня Вирджиния ди Кастильоне, 1858. Фотография Майера

Как-то Ворт создал для Кастильоне самый соблазнительный туалет для бала-маскарада – костюм Саламбо, очень точно описанный Флобером в романе «Саламбо»: черная туника украшена красными цветами, широкий темно-пурпурный плащ «при каждом ее шаге вздымался бегущей за ней волной…». Однако в романе Флобера описанию этого наряда отведено гораздо меньше места, чем в пересудах светского общества.

Какой шик, роскошь, богатство демонстрировали клиентки Ворта, особенно приглашенные к компьенскому[133] двору! Какое приключение: железнодорожные вагоны слишком узки для дамских кринолинов; еще хуже багажные фургоны, доверху забитые огромными дорожными сундуками с нарядами.

Принцесса фон Меттерних писала, что однажды только для нее одной собрали восемнадцать дорожных сундуков; между тем она знала дам, у которых их было двадцать четыре. Да, принцесса во всем зависела от Ворта. Это было настоящее рабство, о котором знал весь двор. Однажды она намного опоздала к обеду в Тюильри. Невозмутимо пройдя через обеденный зал, уселась на свое место и сказала в свое оправдание: «В этом виноват Ворт, он только что закончил мое платье». Императорская чета рассмеялась.

Полина была союзницей Ворта в его кампании против кринолина в пользу турнюра. Она первая надела такое платье, появившись в нем на скачках.

И почему вдруг дамы закрылись зонтиками? Через несколько лет после окончания Франко-прусской войны Ворт спросил принцессу, собирается ли она на следующий день на скачки, где разыгрывается главный приз. «Нет, – ответила она, – мне нечего надеть. Не могу же я появиться в яркий весенний день в черном платье!» Тогда кутюрье ей ответил: «У меня есть то, что вам нужно, – красный зонтик. Он будет великолепно контрастировать с черным платьем». Это была сенсация! Принцесса появилась в Лонгшане в роскошном черном туалете и с зонтиком цвета алого пиона. Уже через день на улицах заметили несколько красных зонтиков. Но на следующих скачках количество их настолько возросло, что над трибунами словно повисли цветные облачка, прикрывая головки модниц.

Королевы и принцессы

Среди высокородных клиенток Ворта русские великие княгини, безусловно, самые требовательные. Этикет царского двора требовал, чтобы каждый туалет предварительно одобрил главный церемониймейстер. Даже подкладка платьев, надевавшихся дамами на большие приемы, должна быть из отличнейшей ткани; функцию пуговиц в таких нарядах исполняли бриллианты или жемчужины.