Вор звездной пыли

– Ну, конечно. – Он обратился к остальным: – Скажите мне, друзья, – тут его губы растянулись в кривой улыбке; ужасающей, чуждой ухмылке, от которой у Лули заледенела кровь, – вы убиваете джиннов, потому что надеетесь украсть их магию? Или вы делаете это ради крови? Ради радости убийства? – Он вскинул руку. – Нет, молчите. Ответ не важен.

Лули недоуменно смотрела на вали. Кто этот ухмыляющийся чужак, сидящий перед ней?

Зерно страха проросло у нее в груди при виде того, как охотники тянутся за своими кинжалами. Она инстинктивно полезла в сумку за компасом – ее путеводной реликвией.

– Сейиди? – негромко позвала она.

Он взялся за свой платок и улыбнулся.

– Ну, снова здравствуй, убийца джиннов. Не хочешь со мной спеть?

Он начал, не дав ей времени ответить, – запел песню, которую она узнала. Кадир называл ее ностальгической. А вот Лули она казалась сетованием на бесконечное, бесплодное путешествие.

Она замечала это пение очень смутно. Сосредоточиться стало сложно. Лули распознала голос одного из охотников. Увидела, как что-то блеснуло в воздухе (возможно, клинок), а потом она ослепла, и осталось только ее сердцебиение, которое становилось все громче и громче, и это было странно, потому что оно словно исходило от компаса и…

Она едва смогла дышать, когда охотник сомкнул на ее шее железный обруч. Боль, жаркая и острая, промчалась по ее жилам и пронизала кости.

Охотник шагнул ближе, прищурил темные глаза.

– Как ты думаешь, сколько лет этой?

– Не меньше ста, – сказал его спутник. – Может, больше.

– Древнее чудовище, – сказал охотник. – Я ожидал большего сопротивления.

Спутник охотника подошел и встал рядом с ним. Единственным, что ей удалось рассмотреть, были его глаза, похожие на кусочки золота.

– Ты можешь говорить, чудовище?

Она не стала отвечать. Ей приходилось слышать о джиннах, которым отрезали языки за то, что они говорили. Она опустила голову и начала молиться. Она старалась не думать о траве у себя под ногами – о той крови, которую охотники пустили из ее вен, чтобы ее вырастить.

Она заставила свои мысли идти другим путем, пока не подумала о Нем. Если Он пробудится и увидит ее с этими людьми, Он… Он… Ну, Он попробует ее спасти – и умрет. А она смирилась с этой судьбой не для того, чтобы Он погиб. Она освободила Его. Она не допустит, чтобы Его снова поймали.

Поняв, что не заставят ее кричать, охотники приковали ее к валуну и бесцеремонно пихнули в озеро. Даже тогда, когда смерть была уже совсем близко, она не прекращала молиться. Не прекращала вспоминать.

Перед ней снова вставал Он – с затравленным взглядом, с окровавленными руками. Как Он стоял, не сгибая спины, когда Его пытали и покрывали шрамами.