Вор звездной пыли

«Лейла Наджима аль-Назари, похоже, судьба сулила мне стать твоим спасителем». Лули никогда не забудет этих слов. Они изменили ее жизнь. И компас… Ее взгляд скользнул к пыльному предмету, лежащему в руках Кадира. Компас тоже ее спас.

Когда она снова посмотрела на Кадира, глаза его были темными, грозовыми.

– Кем она была для тебя? – тихо спросила она.

– Другом, – прошептал Кадир. – Самым близким и дорогим другом.

Наступившая тишина была такой хрупкой, что Лули не решилась ее нарушить. Поддавшись порыву, она подползла ближе и положила руку Кадиру на плечо. Джинн вздрогнул.

– Что это? Пытаешься меня утешить? Я ожидал новых вопросов.

– Я не глупая, Кадир. Вижу, когда тебе больно. – Его изумление ее потрясло. И, если честно, немного обидело. – В чем дело? Ты считаешь меня настолько бессердечной?

И – чудо чудное – джинн рассмеялся. Это был нежный звук, который ей повезло услышать всего пару раз. В прошлый раз она услышала его, когда подарила Кадиру шамшир. Он расхохотался от предложения носить клинок только для того, чтобы выглядеть угрожающе, а не для какой-то практической цели. Это воспоминание до сих пор грело ей душу.

– Боги! – она ухмыльнулась. – Кто ты такой и что сделал с моим мрачным напарником?

Кадир так хохотал, что даже не мог ответить. Лули не в первый раз подумала о том, что в меланхолии его держит именно прошлое.

Наконец успокоившись, он посмотрел на нее и спросил:

– Я прощен?

Лули вздохнула.

– Да – при условии, что больше ты мне не лжешь.

– Договорились. – Кадир посмотрел на их мешок. – Значит, я могу теперь носить мешок?

– Это еще зачем? Купец здесь я!

Она замолчала, увидев, как он извлек ошейник, который прятал непонятно где в своем плаще. И отшатнулась.

– Успокойся. Он по-прежнему запечатан. Однако проще было бы носить его в мешке.

Не обращая внимания на эти заверения, Лули воззрилась на ошейник.

– Что мы будем с ним делать? – Одно дело – пристраивать потерянные реликвии, и совершенно другое – отдавать опасное древнее сокровище. – Может, нам закопать его где-нибудь в пустыне?

Кадир резко вскинул голову:

– Или можно оставить его себе.

– Отвратительная идея.

– Поверь мне. – Он снова спрятал ошейник в своих одеяниях. – Знаю, в твоих легендах она злобное существо, но в наших историях ифриты морально неопределенные. Давай я попробую с ней поговорить.

– Говорить с убийцей? – Лули нахмурилась. – Делай что хочешь, но я не прощу ей того, что она сделала с Ахмедом.

Кадир выгнул бровь.

– Тебе не нравится, что убийца прикончил других убийц?

– Мне не нравятся убийства, и точка.

«Убийство». Это слово заставило ее снова вспомнить про Охотника в Черном, которого они обсуждали с кочевниками.

Кадир словно прочел ее мысли.

– Отлично. Раз ты так ненавидишь убийства, то, полагаю, не станешь пытаться мстить какому-то убийце, которого ты то ли знаешь, то ли нет.

– Конечно! – Еще не увидев реакции Кадира, Лули поняла, что ответила слишком быстро. Она всегда так делала, когда лгала. Она поспешно встала. – Пойду обойду лагерь, прежде чем лечь спать.

Кадир молча подал ей лампу, в которой горел его огонь.

– Ты заботишься обо мне больше, чем моя матушка.

Она забрала у него лампу.

Кадир вздохнул.

– Ты склонна рисковать собой. Мне приходится беспокоиться.

Лули возмущенно закатила глаза и ушла. Оставалось радоваться, что Кадир не видит ее лица: идущая в ее душе борьба наверняка на нем отразилась. Лули не знала, что будет делать, но что-то делать она будет.

Не в ее характере забывать и прощать.

37

Мазен

– Проснись, принц!

Шепот Айши был чуть слышным, но в полной тишине шатра его разбудил. Мазен медленно сел, протирая глаза и постепенно соображая, где он и в каком времени: в середине пустыни, во многих милях от стоянки бедуинов, которую они покинули три дня назад, на пути в город Хибан.

Он обвел сонным взглядом их шатер, заполненный золотистыми тенями рассвета. Их имущество было нетронуто, окружение не изменилось. А вот тишина… Она была чем-то новым.

Айша скорчилась рядом с ним, сильно нахмурив брови. Прижав палец к губам, она беззвучно произнесла: «Гули».

Мазен неуверенно поднялся на ноги. Он ничего не говорил, пока Айша шепотом отдавала приказы, веля ему сложить шатер и позаботиться о припасах.

Неестественная тишина была настолько гнетущей, что даже собственное дыхание казалось ему чересчур громким, каждый шаг – слишком резким хрустом. Тишина поглотила даже вздохи ветра. Казалось, мир затаил дыхание. Неужели это сделали те же гули, от которых им удалось уйти несколько дней назад?

Ему потребовались немалые усилия, чтобы подавить страх. Они с Айшой сложили шатер и встретились снаружи с купцом и ее телохранителем. Вид у тех был несчастный: они закутались во все, что у них было, чтобы защититься от сильного утреннего холода. Лули даже набросила поверх своего простого дорожного костюма одеяние Полночного Купца – и все равно тряслась. Мазен ей сочувствовал: плащ брата сейчас не казался достаточно теплым.

Лули с Кадиром встретили их короткими кивками, а потом молча сели в седла.

Они безмолвно согласились не разговаривать.