Воробьевы горы

Н е р о в н я. Погоди, погоди, дай я тебе подсоблю… Илья, держись за ножны, и вы, Пелагея Герасимовна, а мы с Катей за эфес… Не брыкайся, дед… Тебе в помощь… Ну, разом!

Дергают, стремясь вынуть шашку, поворачивают — вдруг эфес отламывается. Дед яростно плюет, бросает обломки и скрывается в своей комнате. Палага быстро запирает дверь на крючок.

К а т я (подбегает к двери, кричит). Воробьев пугай на огороде, а обо мне не заботься!

К о ш е л ь (рассматривает обломки). Старина ржавая!

Пауза.

Н е р о в н я. Да… Так продолжим наш полюбовный разговор, несмотря на вылазки отсталого элемента. (Ставит на стол бутылку.)

К о ш е л ь. Катя! (Подзывает Катю к себе.)

Н е р о в н я. Выпьем, товарищи-братья, за нашу молодую пару! Ура! Илья, ты чего не пьешь?

К о ш е л ь. Сейчас… Катя… (Отводит ее в сторону, что-то шепчет.)

Н е р о в н я (Петру). О чем они шепчутся? Чего ты невесту от себя отпускаешь? Я Кошеля знаю, он хитер до черта, он обязательно какую-нибудь кляузу подстроит. Здесь держи ухо востро.

К а т я (Кошелю, вполголоса). Петя? За мной хоть куда.

Н е р о в н я (громко). Граждане, не полагается секретничать. Некультурно!

К о ш е л ь (подходит к столу, улыбается). Хоть и не пью по причине слабого здоровья, но ради такого случая разрешу. Выпьем, товарищи, за нашу молодую пару. Хай родят нам крепких бойцов.

П а л а г а. А я вам что? Пустое место? Да я, может быть, и не отдам своей дочки в Слободу! (Кате.) Да что ж ты, такая-сякая, у матери не спросилась? Да я тебе… (Хватает с гвоздя вожжи.)

К а т я. Мама!

П а л а г а (обнимает ее, плачет)

. Доченька моя, маленькая, Катюшенька… Это меня так, вожжами, благословляли. Чего ж ты молчала до сих пор? Радостно ведь для матери, если идешь за хорошего человека. Тебе по сердцу, а мне и тем более, а плачу это я так. Это слезы бабьи, Катя. Они как вода. Налейте рюмочки, гостики… я по-старинному… (Пригорюнилась. Причитает.) Отдаю я доченьку, отдаю любимую…

К а т я. Да никуда ты меня не отдаешь. Замолчи, мама!

Н е р о в н я. Как — никуда? К нам…

К а т я. Слово глупое — отдаю.

П е т р о. Из песни слова не выкинешь. Ты замуж выходишь. Я женюсь. Вот и выходит, что я беру тебя. Понимаешь?

К а т я. Как так «беру»? Меня так просто не возьмешь! Я сама кого хочешь возьму!

Н е р о в н я. То есть как это вас понимать?

К а т я. Очень просто. Петя перейдет ко мне, и будем жить.

Н е р о в н я. Что-о? Да вы с ума сошли, Катя? С какой радости Петро к вам в примаки пойдет? Что у него, своей хаты нет, хозяйства? Бобыль он, по-вашему? Да он у меня лучший табунщик, если хотите знать! И к вам ему идти не приходится! Ударьте вы меня, Катя, по моей боевой щеке — легче будет! Это ж позор для нас, понимаете! (Петру.) Я тебе говорил… Вот он, Кошелев фугас!

К о ш е л ь. Никакой не фугас. Я о молодых забочусь.

Н е р о в н я. Заботишься! О колхозном доходе ты заботишься, а любовью не дорожишь!

П е т р о. Нельзя так, Катя. Порядок такой в жизни. Самостоятельному человеку к дивчине переходить совестно.

К а т я. А кто его устанавливал, такой порядок? Эх, ты! Говорил, что за мной в огонь и в воду, а трех километров не можешь пройти.

Н е р о в н я (Кошелю). Чего ты волынку затеял, Илья? Хороший парень берет хорошую дивчину…

К а т я. А я сказала, что не имеет права меня брать!

Н е р о в н я. Я хотел сказать — девушка берет парня, парень выходит замуж за девушку… (Запутался.) Тьфу! Бодай вас черт!

К о ш е л ь. Правильно. И переходит к ней в колхоз. Мне что? Я гляжу, чтоб молодым было как лучше.

Н е р о в н я. Ага! Так лучше, значит, у тебя?

К о ш е л ь. Да!

Н е р о в н я. А мы, значит, хуже?

К о ш е л ь. Это ж известный факт.

Неровня от гнева почти задохся.

Н е р о в н я. Это ты… ты говоришь? Телячий конник. Да ты еще в армии коня трусил, как черт ладана! А теперь коровами погоняешь!

К о ш е л ь. А кто именное оружие имеет?

П е т р о. А кто нынче двадцать коней поставил на ремонт в Красную Армию? Вам на таких и во сне не ездить, товарищ Кошель! Кто благодарность имеет от командования?

К о ш е л ь. А мы от Наркомзема.

Н е р о в н я. Нет, вы послушайте только: мы хуже! Да ты знаешь, что я с самим Буденным по телеграфу беседую! Да ты знаешь, что мы Семен Михайловичу диковинного жеребца готовим под седло! К ним идти! Эка выдумали!

К а т я. А что это позор — к нам? Имя мое, фамилия неизвестная? Прочитайте, коли так, в газете «Известия». Не я к тебе, а ты ко мне, слышишь?

П а л а г а (кричит). Чего вы мне голову морочите! Стою, как дура, и ничего не понимаю. Кто идет, куда идет…