Восьмое Небо

Некоторое время они молча парили над умирающим островом, наблюдая за тем, как он растворяется в небе, точно комок сливок в горячем чае.

— Сегодня ты стала взрослее, Ринриетта, — пробормотал Дядюшка Крунч, — Знаешь, я не думаю, что тебе нужен «Аргест» для того, чтоб стать грозой небесного океана, как твоему деду.

Ответить она не успела — где-то высоко над ними заскрежетал брашпиль, и Алую Шельму мягко потянуло вверх, к покачивающемуся среди облаков корпусу «Воблы». В считанные секунды она скрылась из виду, превратившись в барахтающийся на ветру алый лоскуток. Габерона и Шму вытащили еще раньше, теперь Дядюшка Крунч болтался в небесном океане в полном одиночестве. Это не тяготило его, он давно заметил, что на небо можно смотреть бесконечно, и неважно, в какой его точке ты при этом находишься. Полупрозрачные вуали облаков склеивались друг с другом или пролетали насквозь, иные разбухали на глазах, напитываясь влагой или, напротив, рассеивались без следа. Вечное движение, вечная жизнь, бесконечно чуждая и все же такая знакомая. Мудра эта жизнь или бессмысленна? Сурова или справедлива? Дядюшка Крунч не знал этого. Сейчас, оставшись с небом наедине, он жалел лишь о том, что совершенно лишен человеческого воображения, оттого бессилен разглядеть в причудливых контурах облаков фигуры животных и рыб. Захватывающее, должно быть, зрелище…

— Господин старший помощник…

— Чего тебе, «Малефакс»?

— Если у вас найдется время, не могли бы вы взглянуть вниз? — за нарочитой чопорностью гомункула Дядюшке Крунчу померещилось скрываемое напряжение, — Многие мои контуры еще немного барахлят, поэтому я не всегда уверен в том, что вижу.

— Чертов остров рассыпается на части. Будь уверен, я вижу это достаточно хорошо. Можешь уже вычеркнуть Эребус со всех своих навигационных карт.

— Я тоже регистрирую разрушение внешних слоев, но почему-то…

— Говори короче, — приказал Дядюшка Крунч, досадуя, что гомункул нарушает его умиротворенное состояние, — Что там?

— Возможно, это какое-то нарушение моих структур, но… Мне кажется, там внизу есть мощный источник магической энергии.

— Вот уж удивительно! Остров разлетелся в труху, так что все чары из него хлынули наружу, как вода из лопнувшей бутылки.

— Нехарактерный узор рассеивания, — «Малефакс» кашлянул, — Вместо того, чтоб рассредоточиваться в воздухе, чары Эребуса сгустились в одном месте. Очень нехарактерная картина. Кроме того, в узоре этих чар мне чудится что-то знакомое.

Неразборчиво ругаясь под нос, Дядюшка Крунч извернулся в петле так, чтоб смотреть себе под ноги. Умирающий Эребус походил на огромное пылевое облако оранжево-серого цвета, медленно оседающее вниз. Сперва он не увидел в его очертаниях ничего странного, точно такое же облако можно увидеть, если раздавить в руке ком высохшей глины. Спустя несколько минут от этого облака останутся лишь отдельные клубы пыли, а часом позже даже самой мощной подзорной трубы на свете будет недостаточно, чтоб определить, где находился Эребус. Дядюшка Крунч уже собирался было дать гомункулу строгую отповедь, но вдруг замер, выставив фокусировку линз на максимальное расстояние. Ему показалось, что среди клубов пыли он разглядел то, чего там точно не могло быть — блеск металла.

«Ерунда, — сердито подумал он, вглядываясь в руины Эребуса, — Откуда там металл? Ну разве что фундамент или там трубопровод, и только…»

Но чем дольше он разглядывал остров, тем сильнее кололо изнутри чувство какой-то неправильности, причем неправильности смутной и необъяснимой. Остров растворялся в небе неравномерно. Вместо того, чтоб превратиться в бесформенное облако, он сохранял вытянутую веретенообразную форму, и с каждой минутой эта форма все меньше нравилась Дядюшке Крунчу. Слишком уж она напоминала…

— Это ведь не то, что я думаю, верно? — хрипло спросил он.

— Хотел бы я заверить вас в этом, — удрученно ответил «Малефакс», — Но не уверен, смогу ли. В расколотых недрах Эребуса я явственно вижу сооружение искусственного происхождения. И оно…

Он явно искал подходящее слово, но Дядюшка Крунч знал, какое будет уместнее всего.

— Огромно.

— Да. Это я и хотел сказать.

Наблюдая за тем, как тонны земли и камня ссыпаются в Марево, высвобождая какую-то сложную металлическую конструкцию, Дядюшка Крунч почему-то вспомнил удильщика. Эта бесформенная, похожая на опустошенный бурдюк рыбина, прозванная также небесным чертом, предпочитала обитать в нижних слоях кучевых облаков, выставляя наружу длинный гибкий ус, неотличимый от извивающегося в струях воздуха пучка водорослей. Но стоило какой-то беспечной рыбешке цапнуть приманку, как коварный хищник проворно бросался на нее из облака, всасывая добычу одним огромным глотком.

Эребус походил на удильщика, которому пришлось сбросить маскировку. За каскадами каменных пород, ссыпавшихся с его боков, блестел металл, цветом больше похожий на обожженную броневую сталь. И чем больше металла обнажалось, тем сильнее ныли механические потроха старого абордажного голема.