Воспоминания одной звезды

Я смогла дойти до ее спальни, потому что меня поддерживала медсестра. Там все было в таком же виде, как когда Маргарет уезжала из дома (там до сегодняшнего дня все так и осталось). Я не смогла найти сил, чтобы что-то изменить, даже сегодня не способна войти туда, не ощутив новый прилив горя, такого сильного и ужасного, как будто все случилось вчера…

После освящения участка семьи Вест на епископальном кладбище меня навестил епископ Стивен Ливен из церкви Милосердной Богоматери. Он был нам с Маргарет не только исповедником и духовным наставником, но и близким другом. Все наши друзья были очень добры ко мне. Они то и дело приходили в гости, чтобы справиться обо мне, попытаться как-либо облегчить мои душевные муки. Прошло две недели, но постоянное лечение, которое предпринимал врач, не помогало мне вернуться в прежнее состояние. Меня терзали ужасные страдания, я кричала во сне. Теперь я осталась совершенно одна на всем белом свете.

И тут начали приходить телеграммы из Голливуда, мне стали звонить, справлялись, когда мне удобно приехать на встречу со сценаристом, продюсером и режиссером фильма «Лунные пряхи». Неужели им было непонятно, что мне лучше бы отправиться не на их студию, а в какую-нибудь лечебницу? И вообще: я согласилась сниматься в этом фильме только из-за Маргарет, которой так понравилась эта идея. Как же мне теперь сниматься, если больше не будет ее поддержки? У меня нет ни сил, ни желания появляться в этом фильме, однако все друзья настаивали, что даже если я в конечном счете не смогу взять на себя этот проект, то хотя бы нужно съездить в Калифорнию. Они считали, что смена впечатлений окажется для меня полезной. Всех особенно беспокоило, как бы у меня не случился нервный срыв.

С помощью секретарши я кое-как добралась до самолета, хотя уже была абсолютно уверена, что никогда больше не буду сниматься в кино. Снова быть актрисой, играть роль в фильме после двадцатилетнего перерыва, да еще в таких печальных обстоятельствах — нет, это совершенно невозможно. Правда, представители студии Диснея сделали все, что от них зависело, чтобы мой визит в Голливуд прошел как можно лучше. Они сняли для меня апартаменты в отеле Beverly Wilshire, и когда я вошла в комнаты, там было множество букетов цветов — и от студии, и от старых друзей. Билл Андерсон не раз звонил мне, заботливо спрашивая, все ли меня устраивает или он может сделать что-то еще для меня. Конечно, его интересовало, когда я смогу обсудить с ними фильм. Но я повела себя совершенно честно, сказав прямо: «Дайте мне, пожалуйста, немного отдохнуть, прийти в себя и принять решение окончательно».

Я все еще пребывала в нерешительности и никак не могла склониться к тому или иному ответу. В конце концов мне позвонил сам Уолт Дисней и просто пригласил на ланч к себе в студию. Мистер Дисней был настоящим джентльменом и, прекрасно понимая, что со мною творится, отнесся к моей ситуации с большой теплотой и сочувствием. В отличие от многих других продюсеров, с кем мне приходилось иметь дело, с ним я сразу поняла, что я могу полностью доверять ему. Возможно, все дело было в том, что он не только возглавлял влиятельную, успешную киностудию, но и сам оставался творческой личностью, внес свой собственный, бесценный вклад в историю кино, создав великолепные, мастерски сделанные мультипликационные фильмы. Правда, мне все равно было трудно принять на себя необходимые обязательства.

— Вновь оказаться перед кинокамерой… — замялась я в нерешительности. — Мистер Дисней, мне кажется, что у меня на это уже не осталось никаких сил.

— Я беру на себя обязательство со своей стороны максимально облегчить для вас весь процесс, — ответил он на мои слова. — Если вы приедете в Лондон, вам больше не придется вообще о чем-либо беспокоиться. Ничего не нужно будет делать — лишь сыграть свою роль.

— Но вот способна ли я на это? Это для меня большой вопрос. Он лишь улыбнулся:

— Хорошие актрисы никогда не забывают, что такое — играть роль. Как только поставят свет, как только раздастся команда «Мотор!», никому и в голову не придет говорить вам, что́ нужно делать. Все мгновенно станет ясно и понятно, все вернется и будет как надо. Вы же идеальная мадам Хабиб!

Я взглянула на него с большой признательностью.

— Поезжайте в Лондон, — сказал он. — Обещаю вам, что все-все, что ни пожелаете, будет для вас сделано.

Выражение лица этого человека, уроженца Среднего Запада, было таким приятным — честным, открытым, что все мои сомнения мигом улетучились. И я дала согласие сниматься в этом фильме.

Позже, на той же неделе, я встретилась с мистером Андерсоном, режиссером Джимом Нилсоном и сценаристом Майклом Дайном. Мы все были в полном согласии насчет того, какой должна предстать на экране мадам Хабиб. У меня было лишь одно предложение, и я высказала его не сразу:

— Джентльмены, по сценарию у мадам Хабиб есть сиамский кот. Нельзя ли, в полном соответствии с ее эксцентричным, экстравагантным характером, сделать так, чтобы у нее вместо этого был гепард?

Все были крайне удивлены. Нилсон спросил меня: