Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Я диагностировал передозировку, основываясь на имевшихся у меня косвенных признаках. Мы знали, что девушка принимала трициклические антидепрессанты, которые чрезвычайно опасны, так как могут воздействовать на сердце и центральную нервную систему, а также снижать кровяное давление. Они больше не используются, потому что сегодня есть более безопасные лекарства с меньшим количеством побочных эффектов. Из-за антидепрессантов у Николы фактически развилась аритмия – нерегулярный сердечный ритм – от которой мы не могли избавиться, что бы ни делали. Мы использовали электрошок. Мы ввели большую дозу бикарбоната натрия (он является антидотом). Но ничего не помогало.

Мы пытались реанимировать ее в течение пятидесяти пяти минут и в какой-то момент практически потеряли надежду. Передозировка лекарств – один из тех случаев, когда рекомендуется проводить реанимацию дольше обычного. Но средняя продолжительность реанимационных мероприятий, вероятно, составила бы двадцать минут или, возможно, полчаса. Удвоение или утроение этого времени может вызвать серьезные последствия для мозга пациента. Я начал всерьез беспокоиться. Даже если девушка выживет, то какой ценой? Прошел почти час, и я боялся, что она может навсегда остаться в коматозном состоянии или, по крайней мере, столкнется с серьезными когнитивными нарушениями. Но мы продолжали попытки, потому что Никола была молода, а у молодого человека больше шансов выжить. Ненамного больше, заметьте. Разница между минимальными шансами и небольшими, но это уже кое-что. Так что мы продолжали. Однако я знал, что, так или иначе, мы близки к концу.

Родных девушки привезли в больницу, и, пока моя команда продолжала трудиться, я извинился перед семьей и вернулся в травматологическое отделение. Я заметил изменение ритма на мониторе ЭКГ. Я нащупал пульс. Она потихоньку возвращалась. Мы продолжили, и через десять-пятнадцать минут появился сильный пульс. Появилось артериальное давление. Нам удалось стабилизировать состояние Николы и перевести в отделение интенсивной терапии для дальнейшего лечения. Мы проделали отличную работу, чтобы спасти пациентку, и обычно на этом все и закончилось бы. Как врач неотложной помощи, я больше ничего о ней не услышал бы.

Но самое замечательное было еще впереди. Никола провела в реанимации три или четыре дня, а когда ее стабилизировали и отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, она полностью пришла в сознание. Как я уже сказал, мы беспокоились, что слишком долгая реанимация могла вызвать необратимые повреждения мозга. Даже если бы они не были катастрофическими, я полагал, что возможны некоторые когнитивные нарушения, некоторые дисфункции. Но Никола очнулась в полном сознании. Разум был совершенно ясным. И что удивительнее всего, от депрессии не осталось и следа. Девушка страдала от нее годы. Теперь же она очнулась от кошмара. Обстоятельства ее жизни не изменились, но настроение у нее было приподнятое. Она ничего не помнила о прошедших месяцах. Это походило на перезагрузку мозга.

Я слышал о таком, но никогда прежде не видел. То, что случилось в ходе реанимации, изменило для Николы все. И неважно, что послужило причиной: препараты, которые мы вводили после того, как сердце остановилось, или электрошок, – но во время длительного нарушения нервных функций мозга произошла его полная перезагрузка.

Никола вернулась домой, и несколько месяцев спустя я получил сообщение от ее семьи, в котором говорилось, что девушка чувствует себя очень хорошо, снова взялась за учебу и не впала в депрессию.

Я лечил тысячи людей на протяжении многих лет, и я могу рассказать множество историй о самых странных и удивительных состояниях, которые я повидал.

Редкие диагнозы, современнейшие тесты, ситуации, когда я гордился тем, что увидел нечто такое, что другой врач мог бы пропустить… Но этот случай стоит особняком. Он стал для меня поворотным моментом. Я понял: даже если я не вижу, что происходит с большинством пациентов за стенами отделения неотложной помощи, у меня всегда есть надежда, что все будет хорошо, что, возможно, я действительно помог людям покинуть темное место и найти кое-что получше.

История с Николой произошла относительно рано в моей карьере, и она подкрепила мою уверенность в нескольких важных вещах. Во-первых, я имею дело с людьми и с их жизнью. Передо мной не просто тела. Неотложная помощь имеет свои последствия. Во-вторых, я должен сосредоточиться на том, чтобы стать настолько хорошим врачом, насколько могу. В ситуации, когда пытаешься кого-то реанимировать, ты не можешь позволить себе потерпеть неудачу. Есть только два возможных исхода: жизнь и смерть. Иногда мне кажется, что мы слишком рано отказываемся от реанимации из страха причинить вред. Тот случай стал для меня примером, что это не всегда так. Упорство, выход за рамки инструкций, приложение дополнительных усилий порой дают хороший эффект.