Возлюби ближнего своего

Судья положил бумажку обратно в папку.

— Ваш поезд уходит через два часа.

— Значит, доставить меня в Женеву никак невозможно?

— Никак. Из-за беженцев мы несем большие расходы по железнодорожным перевозкам. Имеется строжайшее указание всякий раз доставлять их к ближайшему пограничному пункту. Тут я вам действительно не могу помочь.

— А если я сам оплачу проезд, меня отвезут в Женеву?

— Тогда, пожалуй, другое дело. А вы этого хотите?

— Нет, у меня не хватит денег. Просто спросил.

— Зачем же задавать лишние вопросы? — сказал судья. — Будь у вас деньги, вы должны были бы оплатить билет и до Базеля. Но я не стал выяснять этого. — Он встал. — Прощайте! Желаю вам всего хорошего! Надеюсь, во Франции дела ваши пойдут на лад! Надеюсь также, что вскоре все изменится!

— Да, может быть! А то мне бы хоть сейчас в пору повеситься.

Керну не удалось известить Рут о своем положении. Посетивший его накануне доктор Бер сообщил, что еще с неделю ей придется полежать в больнице. Керн решил написать Беру, как только окажется на французской границе. Самое главное он теперь знал: Рут наверняка не вышлют в Германию, а если у нее будут деньги на билет, то ее, возможно, доставят прямо в Женеву.

Ровно через два часа за ним пришел полицейский в штатском, и они отправились на вокзал. Керн нес свой чемодан — накануне Бер забрал его в овчарне и принес ему.

Они подошли к какому-то сельскому трактиру. Окна зала на первом этаже были распахнуты. Здесь пел мужской хор под аккомпанемент нескольких цитр. У окна стояли два певца в одеждах альпийских горцев и исполняли на тирольский лад песню с переливами. Закинув друг другу руки за плечи, они ритмично раскачивались. Полицейский остановился. Один из певцов, тенор, оборвал пение на полутакте.

— Где же ты пропадаешь, Макс? — спросил он. — Все ждут тебя.

— Служба! — ответил полицейский.

Певец смерил Керна небрежным взглядом.

— Получается ерунда какая-то! — пробурчал он неожиданно низким голосом. — Выходит, спевка нашего квартета опять срывается?

— Ничего подобного. Через двадцать минут я вернусь.

— Это точно?

— Точно!

— Ладно! Но помни — сегодня надо во что бы то ни стало разучить двойные переливы. Смотри не простудись!

— Нет, что ты!

Они пошли дальше.

— Разве вы не поедете со мной до границы? — спросил Керн немного спустя.

— Нет, мы придумали другой способ перебрасывать вас на ту сторону.

Вскоре они дошли до станции. Полицейский разыскал машиниста.

— Вот вам пассажир! — объявил он, показывая на Керна, и вручил машинисту распоряжение о высылке.

— Счастливого пути, сударь! — добавил он с неожиданной для подобной ситуации учтивостью и зашагал прочь.

— Пойдемте со мной! — Машинист подвел Керна к тормозной будке товарного вагона. — Влезайте сюда!

В маленькой кабинке не было ничего, кроме деревянного сиденья. Керн задвинул под него чемодан. Машинист запер дверку снаружи.

— Вот так! В Базеле вас выпустят.

Он зашагал по тускло освещенному перрону.

Керн высунул голову из окошка тормозной будки, осторожно примеряясь, не удастся ли протиснуться. Это исключалось — окошко было слишком узким.

Через несколько минут поезд тронулся. Мимо проплыли залы ожидания, где стояли пустые столики и неизвестно зачем горели яркие лампы. Промелькнул и растаял в темноте начальник станции в красной фуражке. Пять-шесть улочек с приземистыми домиками, шлагбаум с вереницей ожидающих автомобилей, небольшое кафе, где несколько посетителей играли в карты, — и городок скрылся из виду.

Керн уселся на скамейке, прижал ноги к чемодану и стал смотреть в окошко. Ночь была темная, ветреная и какая-то удивительно чужая, и вдруг он почувствовал себя совсем плохо.

В Базеле Керна встретил полицейский, который доставил его на таможню. Здесь его накормили. Затем в сопровождении конвоира он сел в трамвай и поехал в Бургфельден. Выйдя из вагона, они прошли мимо еврейского кладбища, смутно вырисовывавшегося в темноте. Миновав кирпичный завод, свернули в сторону от шоссе. Вскоре полицейский остановился.

— Теперь идите прямо, никуда не сворачивая.

Керн пошел дальше. Он приблизительно представлял себе, где находится, и придерживался направления на Сен-Луи. Прятаться не стоило: не все ли равно, когда его задержат — сейчас или чуть позже.

Однако он сбился с пути и лишь к утру попал в Сен-Луи, где немедленно явился в полицию и доложил, что ночью был переброшен сюда через Базель. Очень хотелось избежать тюремного заключения, а это было возможно только при условии явки в полицию или на таможню в день перехода границы. Тогда наказания не полагалось. Речь могла идти лишь об обратной высылке.

В полиции его продержали до вечера. Потом доставили на пограничный таможенный пост. Туг дежурили два чиновника. Один сидел за столом и что-то писал. Другой примостился на скамье у печки, курил крепкие алжирские сигареты и поминутно поглядывал на Керна.

— Что у вас в чемодане? — вдруг спросил он.

— Личные вещи, — ответил Керн.

— Ну-ка, откройте.

Керн поднял крышку. Таможенник встал, вразвалку подошел к Керну и с явным любопытством принялся рыться в чемодане.