Возлюбленная горца

– Он приходит в символическом смысле, – пояснил Джеймс.

Лилея вздохнула. Из того, что сказал дядя, она поняла лишь одно: никакого младенца не будет. Снова вздохнув, девочка заявила:

– Но я хочу увидеть младенца. И хочу подержать его на руках.

– Ты еще слишком маленькая, чтобы держать на руках младенцев, – с улыбкой сказал ей Малколм.

– Папа, ну пожалуйста!.. – заныла малышка, и губы ее задрожали.

– Что это?! – громко воскликнул Джеймс. – Никак снег пошел? Я, кажется, поймал снежинку.

– Снег?! – оживилась Лилея. – Я очень люблю снег!

Джеймс взял девочку на руки.

– Тогда давай смотреть на небо. Может, еще одна снежинка упадет.

Уловка сработала. Лилея забыла о младенце и, запрокинув голову, уставилась в небо, ожидая обещанного снега. Давина же с удивлением смотрела на Джеймса; она увидела его с совершенно неожиданной стороны. Оказывается, он умел быть терпеливым. Похоже, девочка оказывала на него благотворное влияние. С ней он становился мягче и добрее.

Люди медленно шли к церкви, держа перед собой свечи. Небольшая церквушка не могла вместить всех желающих, и потому отец Доминик отслужил мессу перед храмом, у самодельного алтаря. Несмотря на холодный ветер, всем было тепло, потому что люди стояли, тесно прижавшись друг к другу.

Давина стояла вместе с ближайшими родственниками лэрда ближе всех к алтарю. Она шевелила губами, беззвучно повторяя молитвы, которые знала наизусть. Лилея уснула на руках у Джеймса еще до того, как закончилась служба, но, перед тем как заснуть, пробормотала, что хочет подержать на руках младенца Иисуса. Джеймс передал девочку на руки отцу, чтобы тот отнес ее в кровать.

Принц, верный пес, затрусил следом за Малколмом, несущим дочь на руках, и Давина была рада и за пса, и за девочку, чей покой охранял такой верный и бдительный друг.

Хотя этой ночью замок уснул позже обычного, с рассветом все уже были на ногах, что неудивительно – легко просыпаться с сознанием того, что тебя ждет праздник!

Не успели закончиться все пирожки с требухой, как пришло время сказок. Мужчины, женщины и даже некоторые подростки по очереди садились в большое кресло у жарко натопленного камина и потчевали своих родичей старинными преданиями. Конечно, рассказчика то и дело перебивали, поправляли, беззлобно над ним подтрунивали, предлагая свою версию всем знакомой истории. И все это сопровождалось шутками и смехом.

Эля и вина не жалели: когда же сказки стали надоедать, на смену им пришли песни. За толстыми стенами замка бушевала непогода. Ветер гнал по небу тяжелые тучи, а издалека доносились зловещие громовые раскаты, предвестники холодного дождя – вовсе не волшебного снега. Но все это было там, снаружи, а здесь весело потрескивали поленья в огромных очагах, и благотворное тепло разливалось по замку – и от огня, и от людских улыбок.

Лилея устроилась на коленях у Давины, чуть подбрасывавшей ее в такт музыке. Занятие это отнимало немало сил, но зато дарило бездну радости и веселья обеим участницам игры, так что усталости не чувствовала ни та, ни другая.

В какой-то момент вдруг выяснилось, что из всех членов семьи вождя клана в зале осталась одна Лилея. И Давина догадалась, что взрослые пошли за подарками.

– Иди сюда, малышка. Твой дедушка принес поросят, – позвал дочь вернувшийся Малколм. Он забрал девочку у Давины и, любезно улыбаясь, спросил: – Вы поможете нам раздавать подарки?

– Раздавать поросят? – в недоумении переспросила Давина. – Вы дарите друг другу живых свиней на Рождество?

Малколм расхохотался, и смущенная Давина следом за ним направилась к столу, заваленному всякой полезной всячиной – от рулонов шерсти до фляг с элем. И еще там было много глиняных фигурок свиней с прорезями на головах.

– Вот и поросята, – сказал Малколм, указав на глиняные фигурки.

Давина с интересом наблюдала, как люди выстраивались в очередь. Сюда приходили целыми семьями, и каждый получал свой подарок. Женщинам доставались рулоны шерсти, мужчинам – эль, а самые младшие получали по глиняному поросенку. Получив подарки, семьи собирались кучками и отходили в сторону.

И вдруг, как по команде, глиняных поросят стали бросать на каменный пол. А вместе с черепками на пол посыпались спрятанные в поросятах монеты.

– По твоему лицу я вижу, что Армстронгам этот милый рождественский обычай незнаком, – заметила Айлен.

– Я действительно многое вижу здесь впервые, – призналась Давина. – Мой дядя на Рождество собирает арендную плату, а подарков никто никому не дарит, – добавила девушка, дивясь тому, как сильно отличались здешние празднования Рождества от тех, что она видела дома.

У Армстронгов никаких увеселений на Рождество не было. И только в канун Нового года накрывались столы и люди пировали, пели песни и танцевали всю ночь. Окончание пира знаменовалось традиционным благословением людей и животных, давшим защиту от темных сил.