Возлюбленный мой

Когда он ушел, Хекс подошла к подносу. Сердиться на стейк не имело смысла, а чтобы продолжить борьбу, ей требовались калории, поэтому она съела все, что лежало на тарелке. На вкус эта хрень была как картон, и она подумала, будет ли у нее когда-нибудь возможность съесть то, что ей хочется, и чтобы приготовлено оно было так, как ей нравится.

Этот питательный процесс был логичен, но, черт возьми, во время еды никаких приятный ощущений абсолютно не возникало.

Закончив, Хекс вернулась к окну и устроилась в кресле, прижав колени к груди. Глядя вниз на улицу, она не пребывала в состоянии покоя, а просто застыла без движения.

Даже спустя недели, она все равно искала выход... и будет искать его до последнего вздоха.

И опять же, этот порыв, как и постоянное желание бороться с Лэшем, был не просто результатом сложившихся обстоятельств – она хотела этого как женщина, и это осознание заставило ее вспомнить о Джоне.

Она была так решительно настроена держаться от него подальше.

Она думала о том, как они были вместе, не тогда, в последний раз, когда он отомстил ей за то, как она его когда-то оттолкнула, а впервые, в ее подземной квартире. После секса, он потянулся ее поцеловать... конечно же, он хотел большего, чем быстрый, жесткий трах. А она? Она вырвалась и пошла в ванную, где приняла душ, как будто он испачкал ее. А потом ушла, закрыв за собой дверь.

Так что, она не винила его за то, как прошло их последнее свидание.

Она оглядела свою темно-зеленую тюрьму. Наверное, она умрет здесь. И, вероятно, в ближайшее время, поскольку уже давно не брала вену и испытывала постоянный физический и эмоциональный стресс.

Реальность скорой кончины заставила ее вспомнить о множестве лиц, в которые она смотрела в момент, когда жизни покидали их тела, а души воспаряли в небеса. Как и для любого наемного убийцы, смерть была ее работой. И, как для любого симпата, своего рода призванием.

Процесс всегда очаровывал ее. Каждый из тех, кого она убила, пытался бороться, даже когда она стояла над ним с оружием в руках. И они знали, что даже если им удастся вырваться из ее стальной хватки, она настигнет их все равно. Хотя, казалось, это не имело значения. Ужас и боль были источником энергии, катализатором их борьбы, и Хекс знала, каково это. Когда борешься за каждый вдох, даже если горло сдавило. Когда воспаленная кожа покрывается холодным потом. Когда слабеют мышцы, а ты все равно пытаешься заставить их двигаться, пытаешься и пытаешься, черт их побери.

Ее предыдущие похитители доводили ее до подобного предсмертного состояния бесчисленное количество раз.

В то время как вампиры уповали на Деву-Летописецу, симпаты не верили в жизнь после смерти. Для них смерть не была съездом с эстакады на новую трассу, она была каменной стеной, о которую разбиваешься вдребезги. После чего наступает небытие.

Лично она никогда не покупалась на все эту божественную чушь, и дело не в ее происхождении или умственном развитии, просто результат был всегда один и тот же. Смерть была краем, концом истории. Черт возьми, она видела ее вблизи так много раз – после длительной борьбы наступает... ничто. Ее жертвы просто переставали двигаться, застывали в одной позе, их сердца останавливались навсегда. И, возможно, были и такие, что умирали с улыбкой на лице, но Хекс считала это гримасой, а не улыбкой.

Но даже если бы они на самом деле отправлялись в яркое и светлое царство небесное, то все равно, вряд ли бы они перед смертью сияли так, словно выиграли в лотерею.

Хотя, может быть, они вели себя так совсем не из-за того, куда попадали после смерти, а из-за того, где  были до нее.

Раскаяние... начинаешь просто раскаиваться.

Помимо того, что она всегда хотела родиться при других обстоятельствах, у Хекс было лишь два греха, тяжелее всех остальных.

Хекс жалела, что много лет назад не рассказала Мёрдеру о том, что она наполовину симпат. В таком случае, он не бросился на помощь, когда ее забрали в колонию. Он бы знал, что это неизбежно, что другая часть ее семьи востребует ее возвращение, и с ним не случилось бы того, что случилось.

Также она жалела, что не может вернуться и сказать Джону Мэтью, что сожалеет. Она оттолкнула бы его снова, потому что, только так он смог бы избежать ошибок, что совершил ее предыдущий любовник. Но она дала бы ему понять, что дело было не в нем. А в ней.

По крайней мере, с ним все будет в порядке. У него были Братья и Король Расы, они могли присмотреть за ним. И из-за того, как она когда-то с ним обошлась, он вряд ли совершит какую-нибудь глупость.

Она была сама по себе, так будет и дальше. Прожив жизнь, полную насилия, Хекс совершенно не удивлена, что ее ждет такая же кончина... но будь она проклята, если не прихватит с собой на тот свет фунт или два чужой плоти.

Глава 7

Черт, темнота от них ускользала.

Джон взглянул на часы, хотя эта проверка была лишь пустой тратой усилий. Боль в глазах уже сказала ему о том, как мало ночного времени у них оставалось.

Даже намека на дневной свет было достаточно, чтобы заставить его моргать быстрее.