Возвращая к жизни. Истории реаниматолога из «петербургского Склифа»

Это всегда сложное дело – вносить любые изменения в систему поставки жизненно важных средств. Бесперебойность снабжения очень важна. Это все равно что часовщику поручить заменить шестеренку на часах Спасской башни, но с условием, чтобы они ни на секунду не останавливались – ведь на них смотрит вся страна. Сделать такое на ходу исключительно сложно. Но у нас все время пытаются.

Примерно то же самое происходит и с закупками медицинской аппаратуры. В 2008–2012 годах в России была реализована программа модернизации здравоохранения. Она была очень прорывной. Мы получили огромное количество аппаратуры, о которой до этого и не мечтали. Причем все больницы – крупные и небольшие – попали под эту программу. Это огромное количество аппаратуры вывело нас на новую орбиту. Но средний срок службы медицинского изделия – 7–10 лет. 7 – номинально, 10 – если бережно относиться. Мы в НИИ имени Джанелидзе бережно относились. Что это значит? Это значит, что в 2021 году всю аппаратру пора менять. Нужен новый национальный проект модернизации, который потребует даже больших денег, потому что из-за инфляций цены растут. А будут ли эти деньги? Вопрос. К сожалению, ни одну проблему невозможно решить одномоментным вливанием денег. Подняв какую-то сферу, ее нужно постоянно поддерживать.

Глава 14

Отношение к врачам

Профессия, позволяющая знакомиться с девушками

Есть замечательный советский фильм «Врача вызывали?», снятый в 1974 году. Его главная героиня – девушка, окончившая тот же вуз, что и я (Первый мед), которая приходит работать участковым врачом. Там показана правда, как она есть. В одной квартире старушка спросит: «Девочка, ты, наверное, устала? Давай я тебе чайку налью». А в другой хамло базарное на нее наорет, унизит, жалобу напишет. Все, как сегодня. А когда я читаю «Записки врача» Викентия Викентьевича Вересаева, вышедшие в начале XX века, у меня складывается впечатление, что мало что изменилось и с дореволюционных времен. Читаю вечером перед сном и плачу – там все про меня. Ничего не изменилось в отношениях врача с государством, обществом, пациентами.

И все же различия есть. В наши дни в обществе потребления выбор профессии в основном определяется деньгами. А для моего поколения, которое еще было «сделано в СССР», значимость человека определялась делом, которому он служил. Твой статус в твоих собственных глазах и в глазах окружающих зависел от того, насколько серьезным делом ты занимаешься. «Героями нашего времени» в СССР были летчик-космонавт, моряк-подводник, авиаконструктор… В 1970-е годы в СССР уже были люди, имевшие много денег, – теневики, барыги. Но приходя с толстым бумажником в советский ресторан и знакомясь с симпатичными девушками, барыга представлялся авиаконструктором (очень хорошо это показано в фильме «Следствие ведут знатоки – Дело 10»). Он не мог легализовать свои деньги, назвавшись бизнесменом. Пускать девушкам пыль в глаза с помощью денег не получалось. Надо было, прежде всего, показать свой социальный статус. А потом уже можно было засылать в оркестр 50 рублей, но в конце все равно не забыть заказать «Журавли» (что обыграно в известной песне Высоцкого).

Профессия врача в советское время не имела героического ореола, но все же считалась серьезной и нужной. Она позволяла знакомиться с девушками, не выдавая себя за кого-то другого. Хотя и не все было так однозначно.

Существовал один интересный психологический момент – к людям разных врачебных специальностей и относились по-разному. В СССР в почете был не просто труд, а труд физический. Он обывателю был понятнее. Труд травматолога можно было мысленно уподобить труду автослесаря, труд уролога – труду водопроводчика, труд стоматолога – труду сверлильщика. Но кардиолог, который сидит в тепле, уюте, в белом накрахмаленном халате и шелестит бумажками ЭКГ, он что делает? Ничего. Бездельник и дармоед. Я уж не говорю про психиатра. С точки зрения простого советского обывателя – это вообще шарлатан. Когда я служил в армии, работал в гарнизонном госпитале, был лаборантом – брал кровь у людей. Пациенты – не только действующие солдаты и офицеры, но и родственники, жены комсостава, отставники, ветераны. Когда я брал пальцы пациентов своей рукой, мне не раз говорили с укором: «О, молодой человек, какие у вас руки нежные. Вы, наверное, не работаете». Имея в виду, что на моих ладонях нет трудовых мозолей, что я этими руками молотом по наковальне не бью. Это было такое чисто советско-пролетарское отношение к труду. Тот факт, что я делал анализ их крови, на основании которого врач потом мог их вылечить, не производил никакого впечатления.