Возвращая к жизни. Истории реаниматолога из «петербургского Склифа»

Первый критерий уважения к врачу – это отношение к его времени. И в большом, и в малом. Пациент пришел на прием к врачу за советом, но ему вдруг захотелось рассказать еще и о своей собачке, с которой что-то случилось. Но доктор поликлиники – не ветеринар.

В половине третьего ночи звонит мне, я даже не скажу приятель, а знакомый, с которым мы вместе служили в вооруженных силах. После армии мы случайно встретились в метро, поболтали, обменялись телефонами. Он работает автослесарем, я – реаниматологом. То есть оба выбились в люди. И вот он мне звонит ночью, как я понял, сидя за столом в компании с какими-то своими друзьями. У одного из них есть теща, у которой случился инсульт. Причем случился не сейчас, а некоторое время назад. И он даже не может сформулировать ни одного вопроса. Просто кореш ему рассказал историю про тещу, а он в ответ рассказал, что у него есть знакомый врач. И тут же набрал мой номер, даже толком не зная зачем.

Описанный феномен объясняется очень просто. По представлениям моего однополчанина, я врач, давал клятву Гиппократа (автослесари иногда говорят – Домкрата), я сплю в накрахмаленном белом халате и в уши мои вставлен стетофонендоскоп. Узнав о том, что у друга моего однополчанина заболела теща, я вскакиваю с кровати (беру с собой собачку Авву), сажусь на корабль и мчусь спасать. Поэтому нет смысла пытаться сформулировать хоть один вопрос ко мне (например, какими лекарствами лучше полечить), поскольку в правой моей руке есть саквояж, наполненный необходимыми таблетками и пилюлями. Просто нужно послать мне сообщение: «Обезьяны (брр, Excusez moi s’il vous plait, – Теща!) заболели!» и дальше все произойдет само собой и наилучшим образом…

Или вот еще один пример, с которым я и другие врачи сталкивались не раз. Обращение знакомого с просьбой найти ему хорошего специалиста, который проконсультировал бы в сложном случае – дал совет, как правильно лечиться. Один такой знакомый звонит мне и рассказывает, что ему не могут поставить диагноз. Здесь я замечу, что это может быть мой знакомый (виделись в жизни 2–3 раза на каких-то массовых мероприятиях), знакомый моего знакомого (см. выше), знакомый знакомого моего знакомого или же троюродный племянник последнего. Это совершенно не важно. Я по его просьбе нахожу ему специалиста – величину российского масштаба, каких в стране, наверное, всего около десятка. Договариваюсь с ним о времени приема. Сообщаю знакомому и слышу в ответ: «Ой, а в это время я не могу – мне надо получать визу на загранпаспорт». Я сразу же начинаю мучительно соображать: «Что я должен теперь соврать уважаемому профессору, объясняя, почему вынужден отменить консультацию?». Потому что честный ответ про визу будет для него, как плевок лицо. Возникает резонный вопрос: если у нас люди позволяют себе так относиться к профессору, на что же тогда рассчитывать обычному врачу? У него есть шансы на уважение в обозримом будущем? Это проблему нельзя решить, добавив в систему здравоохранения еще один триллион рублей. Но я позволю себе цинично и прагматично заметить, что знаю, как решить ее всего за 5 минут. Мне нужно было всего лишь сказать, что консультация у этого профессора будет стоить каких-нибудь 500 долларов. Уверен, в этом случае были бы отложены все «важные» дела. Просто у среднего обывателя нет представления о ценности консультации профессора. Это – оборотная сторона бесплатной медицины.

Вот еще один эпизод, который хорошо иллюстрирует, какими нас видит среднестатистический обыватель.

Воскресенье, 15.00 по Москве. Я пообедал и мирно лежу у себя дома на диване, читая книгу И.С. Шкловского «Вселенная. Жизнь. Разум». В это время раздается телефонный звонок (мобильный телефон) – мне звонят родственники какого-то из моих пациентов, который пару дней назад успешно покинул отделение реанимации. «Успешно» – это значит переведен в профильное отделение нашего института для дальнейшего лечения.

«Мы сейчас к вам заедем», – говорят мне эти родственники. Я несколько внутренне напрягаюсь, потому что помню, что я давал им номер своего телефона, но не помню, чтобы сообщал им своей адрес. «Пробить» меня по базе данных они тоже вряд ли могли – я прописан в другом месте.

«А откуда вы знаете, где я?» – осторожно спросил я их.

«Ну как же, – с энтузиазмом отозвались мои телефонные собеседники, – мы как раз сейчас проезжаем по улице Фучика!» (НИИ им И.И. Джанелидзе расположен на углу улиц Фучика и Будапештской.)

«Вы полагаете, что я сейчас на работе?» – еще более осторожным голосом спросил я.

«Конечно, а где же еще!» – с еще большим энтузиазмом отозвались они…

Судя по интонации их голоса, я мог даже предположить, что они были благодарны мне за спасение жизни их родственника. Возможно даже, что они планировали меня как-то материально вознаградить. Но у них и в мыслях не было, что я могу находиться где-то еще, кроме своей реанимации. Когда я сообщил им об этом, они были крайне изумлены.