Возвращение долга. Страницы воспоминаний

Полосы автомобильных фар заметно поблекли. Тишину раннего утра нарушали невнятные звуки: отдельные голоса, непонятный скрип, какое-то уханье… От кровати мамы донесся скрежет пружин, сдержанный глуховатый кашель… «Ты спишь? – полушепотом спросила мама и, выслушав ответ, вздохнула: – Я вот думаю… Ты написал столько книг. И все про какие-то заводы, каких-то ученых, каких-то жуликов и проституток в такси…» – «Ну и что? – насторожился я. – Пишу о том, что знаю». – «А свою жизнь ты не знаешь? Почему ты не пишешь о своей жизни?» – «Ну, в каждой моей книге есть часть моей жизни», – протянул я лениво. «А специально о своей жизни? Обо мне, о папе, о сестре Софочке, что, тебе нечего сказать? Знакомые спрашивают: почему твой сын не пишет о тебе, ты прошла такую жизнь… Только о папе можно написать сто романов. Как его, интеллигентного человека, до войны – заведующего литературной частью театра – не брали на работу, потому что еврей. Когда он получил осколок в легкое, когда провоевал на передовой от звонка до звонка, он не был еврей! Как ему заказывали статьи на литературные темы, которые подписывали начальники-азербайджанцы, а ему совали вместо денег разные продукты. И он брал, потому что дома нечего было кушать тебе и Софочке… Как мы с твоей бабушкой старались заработать копейку, чтобы дать тебе и сестре образование. То уборщицей, то продавщицей, то кассиром в магазине… Почему тебе об этом не написать! О своей жизни. Как ты сдуру женился. О жене, уехавшей в эмиграцию, о дочке, оставившей вас… У тебя что, нет слов? Нет, в конце концов, обиды за все, нет мужского достоинства? Как-то оправдать себя, сказать правду о своей жизни…»

* * *

С годами я все больше и больше сомневаюсь в правильности выбранного ремесла. Мысленно возвращая себя в пятидесятые годы прошлого столетия, когда увидел напечатанным первый рассказ, задаюсь вопросом – почему не бросил это занятие? Живые деньги гонорара, полученные за небольшой текст, превышали месячный оклад инженера в два раза. Вот он, змей-искуситель! И я побрел по этой коварной тропинке под чарами будущего успеха, безбедной и яркой жизни. Но в этом походе, увы, было больше привалов, чем ярких впечатлений. И привалов долгих, отчаянно глубоких и, казалось, безысходных. Только упрямство и… равнодушие заставляло не падать духом и двигаться дальше.

Равнодушие – коварная штука, прямое наследие лености. А леность – вязкое болото с обманчивым сладким запахом гниющих растений. Пожалуй, столь пафосное определение довольно точно характеризует мое не только душевное, но и физическое состояние в определенные периоды жизни. Вот когда в помощь подключается то самое упрямство. Если бы не этот порок, вряд ли я бы мог сочинить свои романы. Так, переплетая упрямство с равнодушием и ленью, я брел по той самой дороге жизни. Как в творчестве, так и в жизни личной.

Ничем иным я не могу объяснить и нынешний свой семейный союз, длящийся так много лет. Трудно представить союз столь разных людей по характеру, по вкусам, по убеждениям, чем мой с моей супругой.

Я уже писал, что моя жена православная христианка по глубокому убеждению, многолетняя прихожанка Софийского собора. И я – абсолютный атеист, иудей, «враг» христианского мира. Но не это главное, даже далеко не главное. Главное – полное расхождение в жизненных принципах. Когда по любому плюсу в ответ получишь минус и наоборот. Как при необъяснимом упрямстве детей по отношению к родителям. Разница в тридцать пять лет допускает и эту классическую причину. По мере угасания физического влечения, с годами, пробуждаются отцовские чувства. Пробуждается не испытанная раньше настоящая любовь. При всей ершистости характера жены меня покоряла ее преданность домашнему укладу, со всеми атрибутами семейной жизни. Чтобы вовремя был обед, стерильная чистота и порядок в квартире. Неподдельное беспокойство по поводу моего самочувствия порой раздражало своей настойчивостью. Но, признаться, льстило, пробуждая ту нежность, что сметает в забытье все мелкие обиды. Оставляя в душе радость о том, что мы вместе. И, признаться, тревогу: доколе она, красивая и молодая, будет терпеть рядом с собой сквалыгу, растерявшего многих близких людей из-за своего характера…