Возвращение к людям

Стрела со свистом разрезала воздух и впилась в шею одному из стоявших. Острие вышло из горла, выбив сгусток крови. Тот всхрапнул, тупо посмотрел на обагренное острие наконечника перед своими глазами и рухнул навзничь, придавив собой и одноглазого, и женщину. Вторая стрела ударила в грудь ближайшего к нам бандита, и тот, взмахнув руками и взвыв как собака, завалился набок. Замешательство среди бандитов прошло, и они, разглядев, что подверглись нападению всего одного человека, подхватили с земли свои палки и бросились к нам. Третью стрелу я отправил в Хана, но тот, с неожиданным проворством для своей грузной туши, извернулся, и стрела пролетела мимо. Угар уже смыкал челюсти на горле того, кто караулил очередную жертву. Он покончил с ним за считанные секунды, буквально оторвав голову от туловища. Остальные скопом набросились на меня с Натой. Ближайшего я встретил ударом меча, и тот, не успев остановиться, налетел на наконечник животом, с такой силой, что лезвие вышло у него за спиной. Он упал под ноги другим нападавшим, и это дало мне мгновение, необходимое для того, чтобы рывком отбросить с холма вниз Нату, продолжавшую в оцепенении смотреть на все происходящее. При падении она выронила лук, а я подхватил его, так как остался с одним ножом… Расплатой за это движение был промелькнувший возле лица сучковатый комель, и тяжелый удар, отбросивший меня в сторону. Сам того не желая, тот, кто нанес этот удар, спас меня от другого, который мог бы пробить меня насквозь. Я крутнулся на месте, уворачиваясь от дубины, и ощутил резкую боль в ноге — кто-то все же попал в нее копьем, чуть пониже колена. Раздался торжествующий, перемежаемый матом, крик, но в ту же секунду, на нападавших, как ураган обрушился Угар. Он сбил двух или трех с ног, рванул одного за руку, заставив выпустить из рук дубину, другого хватанул промеж ног, да так, что тот заорал и, забыв обо всем на свете, упал на колени, держась руками за причинное место. Все смешалось в кучу. Кто-то пытался достать меня длинным, поломанным на конце лезвия, ножом, с криком и рыком опускались и били мимо сучковатые палки, мелькал и метался Угар, сбивая с ног каждого, кто оказывался ко мне ближе других. Неожиданно, когда я уже начал выдыхаться, мимо меня, со знакомым жужжанием, пролетел дротик — один из нападавших схватился за древко, торчащее из его глазницы! Пес, сразу оценив секундное замешательство врага, взметнулся в прыжке, и, рванув на ходу клыками одного из бандитов, сбил с ног другого. Передо мной оставалось только двое: громадный Хан, с массивной палицей в волосатых мускулистых ручищах, и еще один, с залитым кровью лицом. Хан, приподняв оружие, бросился на меня. Лук, который я подхватил с земли, когда ускользал от вражеских ударов, переломился в руках как спичка и тяжелый конец палки с силой опустился на мою ключицу. Хоть древко лука и смягчило удар, но и того, что пришлось на мою долю, хватило, чтобы и деревья, и земля — все закружилось перед глазами… Рука мгновенно онемела. Хан, ощерившись и грязно ругаясь, снова занес над головой дубину. Что-то тенью мелькнуло у него в ногах — собака, бросив своего противника, поспешила мне на помощь. Я вскочил на ноги, как мне показалось, достаточно быстро, и уцелевшей рукой ухватил второго, который продолжал стоять, прижимая руки к лицу. Раздался визг — Хан зацепил собаку ударом своей палки, и Угар отлетел назад, с силой врезавшись в дерево. Дубина опять взлетела над моей головой и я, инстинктивно пытаясь защититься, потянул за грудь второго, одновременно присев. Раздался жуткий хруст — комель палки, опустившись на голову бандита, буквально раскроил ее надвое. Во все стороны полетели брызги из мозгов и крови. Она залила мне глаза, и я, на несколько секунд, ослеп. Раздался еще один яростный крик, резкий свист и грузный шум падающего тела. Я протер глаза и увидел, как Хан, с недоумением в глазах, силиться вырвать руками, пробивший ему сердце, дротик Наты… Он тускнеющим взором проследил по всему древку и потянулся к самому началу, как будто, именно от него зависела его, закончившаяся здесь, жизнь. Потом вздрогнул и распластал руки по земле, устремив незакрытые глаза в небо, хмурой и тусклой пеленой нависавшее над нами.

— Дар! Дар, родной, милый мой, Дар!

— Ната…

Мы бросились друг к другу, позабыв про все: кровь, грязь, покрывавшие меня раны. Я прижал ее к себе, с наслаждением вдыхая запах сводивших меня с ума волос — ее запах, бесконечно родной и едва не потерянный в этой безумной схватке! Мы говорили друг другу что-то, даже не вдаваясь в смысл, просто радуясь тому, что мы остались живы и, более того, победили в этом страшном, безрассудном и неравном бою… Постепенно боль в ноге и ключице напомнила о себе, и я со стоном опустился на землю.

— Ты ранен? Дар, родной мой!

— Это ничего… Жить буду. Бывало и хуже. Посмотри, где наша сумка, там есть чем перевязать… И водки!

— Сейчас!

— Стой. Погоди… Эти, они могут быть еще живы…