Возвращение (СИ)

– Да вот так… – Джон тоже встает, подходит ближе, спокойно глядя на него снизу вверх, – просто все это неважно по сравнению с главным…

– С главным?.. – Холмс прищуривается, затем пренебрежительно взмахивает рукой. – Это ты о том, что любишь меня?.. – он наклоняется к слегка оторопевшему Уотсону, не в силах сдержать прорывающуюся наружу горечь. – Так я тоже тебя люблю. И что? От этого только хуже. Я все обдумал и пришел к выводу, что сила обиды прямо пропорциональна силе любви. То есть если бы я не любил тебя так сильно, мне было бы все равно, соответственно и не было бы так больно. И поэтому…

– Шерлок… – Джон на миг прижимает ладонь к его губам, пресекая словесное извержение, в синеве глаз искрит странная смесь наслаждения, сострадания и безысходности, и детектив замолкает, заинтригованный. – Все дело в том, что я больше не смогу без тебя жить…

Так просто…

Радужное сияние медленно наполняет чертоги, не оставляя ни единого сумрачного уголка, живительными лучами проникая в истерзанную сомнениями душу, постепенно смягчая, обесцвечивая, истончая болезненные ощущения, и, чувствуя себя так, словно он впервые за много-много дней может вздохнуть полной грудью, Шерлок заявляет со всей возможной категоричностью:

– Джон, ты должен немедленно вернуться домой.

– Почему?.. – доктор Уотсон улыбается с несомненным лукавством.

Шерлок осуждающе сдвигает брови, но все же поясняет очевидное:

– Потому что я тоже больше не смогу без тебя жить.

*

– Ого… – все еще держа в руке сумку с вещами, доктор Уотсон топчется посреди гостиной, потрясенно разглядывая вопиющие последствия стихийного бедствия под названием «Дурное настроение Шерлока Холмса». – И это за один день? Пожалуй, я буду скучать по Яну…

Отвернувшийся к двери, чтобы повесить пальто, детектив цепенеет, напряженно выпрямив спину, ощущая внутри себя дурманящую пустоту, словно все чувства и мысли были выбиты из него одним прицельным ударом. Повисает молчание, а еще через секунду огорченный голос Джона звучит совсем близко:

– Шерлок, я пошутил…

– Пошутил?.. – повесить пальто на крюк все-таки удается, пусть и с третьей попытки, а вот повернуться к другу лицом пока не выходит. – Я так не думаю…

– А как ты думаешь?.. – глухой стук – Джон бросает сумку на пол, затем несмело дотрагивается до плеча, но Шерлок сторонится прикосновения, поспешно пересекает гостиную и опускается в любимое кресло.

Вздохнув, Уотсон располагается напротив, предварительно переложив на письменный стол оккупировавшие его кресло журналы и книги, и сдержанно констатирует:

– Ты думаешь, я неискренен.

Детектив упрямо вздергивает подбородок.

– Ты же не станешь отрицать, что он тебе нравился…

– Кто?

– Ян.

Джон почесывает бровь, явно пребывая в некотором замешательстве от диалога.

– Да, нравился… – он неожиданно расплывается в довольной улыбке. – Но, согласись, у него было много положительных качеств…

– Неужели? – высокомерным тоном удивляется Шерлок. – И каких же?

– Ну… – доктор Уотсон вновь с показательным сожалением поглядывает на окружающий их беспорядок, – он был…

– Угодливым!

– Вежливым… – Джон с упреком покачивает головой.

– Трусливым!

– Осмотрительным…

– Занудливым!

– Аккуратным…

– Назойливым!

– Заботливым…

– Он был сентиментальным придурком… – в сердцах выпаливает детектив, понимая, что в очередной раз угодил в собственную ловушку.

Захлестнувшее отчаяние вынуждает стремительно вскочить с кресла, но Джон тоже вскакивает, и Шерлок моментально оказывается в надежном капкане его объятий. Самосознание определенно играет с ним злую шутку, потому что Холмс внезапно обнаруживает, что он вовсю целуется с Джоном, но совершенно не помнит момента, в который они начали целоваться, и соответственно, не смог бы сказать, как долго длится их поцелуй.

– Он был влюблен… – оторвавшись, наконец, от его губ, шепчет Уотсон.

– Кто?.. – и думать, и говорить очень сложно, реальность по-прежнему размыта и неустойчива, кроме того, Шерлоку мало, ему нужно больше – еще больше Джона, еще ближе, еще жарче, еще теснее…

Друг ухмыляется самым возмутительным образом, предпринятая в карательных целях попытка стереть ухмылку очередным поцелуем не увенчивается успехом, и Шерлок сурово насупливается, недовольный тем, что Джону приспичило разговаривать вместо того, чтобы продолжать целоваться.

– Ты сказал, что он был сентиментальным придурком… – теперь Уотсон смотрит встревоженно и серьезно, – а я говорю, что он был влюблен…

Ян Сигерсон… Холмс прикусывает губу, вновь страдая от израненного самолюбия. Но Джон слишком близко, и эта горячая близость обезоруживает, лишает сил и желания защищаться, и Шерлок решается на капитуляцию, бормочет, теряясь от непривычной ему откровенности, от беззащитности и уязвимости своих чувств:

– Я боюсь, что он нравился тебе больше, чем я…

– Идиот… – отчаянно выдыхает доктор Уотсон и размыкает объятие только для того, чтобы тут же обхватить ладонями лицо детектива. – Шерлок… он – это ты, понимаешь?.. Он – это тоже ты...

*