Время и случай

Против замены Ульбрихта на Хонеккера высказалось несколько членов нашего Политбюро, причем с особенно резких позиций, как говорят, выступил тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный. Над головой Абрасимова сгущались тучи. Дела его были очень плохи. К такому заключению я пришел после того, как однажды очень осторожный в кадровых делах А. А. Громыко вдруг в моем присутствии сказал, что он, видимо, ошибся в Абрасимове как в человеке и коммунисте. Вместо осуществления линии ЦК КПСС в ГДР он занялся совершенно неуместными интригами, и за это ему придется отвечать. Это значило, что министр защищать Абрасимова, если речь зайдет об его отзыве, не будет.

Я, приехав в Берлин на продолжение четырехсторонних переговоров, разумеется, предупредил его о надвигающейся опасности. Он и сам знал о ней, но, видимо, не думал, что вопрос стоит так остро. Правда, обратного хода у него не было. В случае провала группы Хонеккера, его судьба была бы решена. Поэтому он продолжал прежнюю линию, одновременно направляя в Москву все новые бумаги с доказательствами целесообразности смены Ульбрихта. В составлении некоторых из них участвовал и я.

Собственно, для меня в тот момент было ясно, что к власти в ГДР пробивается группа так называемых «KZ»-ников — тех партийных функционеров, которые провели тяжелые времена фашистского правления не в эмиграции и не в тиши коминтерновских кабинетов, а в тюрьмах и концентрационных лагерях. Между этими двумя категориями немецких коммунистов всегда существовало определенное внутреннее напряжение. Хонеккер был типичным представителем «KZ»-ников, которые в отличие от эмигрантов были менее склонны ставить верность Москве выше интересов собственной страны. В этом плане он был более люб, чем Ульбрихт, тому второму эшелону молодых функционеров СЕПГ, которые все больше выдвигались на руководящие позиции в районном и окружном звене и начали проникать в центральные органы партии. Эти люди, конечно, сначала думали о благе своей ГДР и лишь во вторую очередь о том, как к их действиям отнесется Москва. Приход к власти Хонеккера, систематически окружавшего себя кадрами из ССНМ, был чреват усилением национал-патриотических настроений и стремлений к большей самостоятельности в политике ГДР.

Однако, учитывая наличие в партии крепких просоветских традиций, сильную зависимость ГДР от связей с нами во всех областях, можно было надеяться, что развитие этих потенциально опасных тенденций можно будет удерживать в определенных рамках. В то же время сохранение у власти Ульбрихта, не имевшего уже большинства в политбюро ЦК СЕПГ, и неминуемый в этом случае разгром с нашей помощью группы Хонеккера, скорее всего, привели бы к перетряхиванию всей партии и массовому избиению кадров в партийных и государственных органах ГДР. Политически это навредило бы нам в глазах населения ГДР, да и было совсем не ко времени. Не этим в тот переломный момент в истории ГДР надо было заниматься. К тому же не было никаких гарантий, что при такой массовой чистке наверх не вылезут люди случайные, положиться на которых можно будет еще в меньшей степени, чем на тех, кого вел за собой Хонеккер. Когда глубоко пашут, первой наверх всегда пробивается крапива, а не всходы благородных растений. Истина эта известная, которая часто забывается, но всякий раз находит себе новое подтверждение.

Подробности дальнейшего рассмотрения этого весьма щекотливого вопроса в Москве мне не известны. Однако постепенно чаша весов склонилась в пользу Хонеккера. В Москве Ульбрихту посоветовали проявить понимание ситуации, что было равносильно рекомендации уйти в отставку. Ульбрихт не мог ослушаться. Думаю, это было бы не в его традициях как человека, для которого непререкаемым авторитетом — не из страха, а из убеждения — был ЦК КПСС. К тому же мнение Москвы предрешало голосование по этому вопросу на политбюро ЦК СЕПГ.

3 мая 1971 года пленум ЦК СЕПГ единогласно избрал Хонеккера первым секретарем партии. В. Ульбрихт просил пленум освободить его от обязанностей первого секретаря. Он сослался на преклонный возраст и невозможность продолжать свою деятельность, исходя из ответственности перед Центральным Комитетом, партией и народом ГДР.

Первое время после этого все обстояло наилучшим образом. Хонеккер немало способствовал заключению четырехстороннего соглашения, активно и гибко вел переговоры с ФРГ, деятельно взялся за продвижение идеи социалистической интеграции в рамках СЭВ. ч Л. И. Брежнева он просил рассматривать ГДР де-факто как одну из союзных республик СССР, включать ее в таком качестве в наши народнохозяйственные планы.