Время и случай

— Тогда остается только быстрое развертывание новой мобильной МБР «Тополь» с моноблочным зарядом, — высказал предположение я. — Здесь мы американцев серьезно опережаем, и это может подействовать на их позицию.

— Вот это, пожалуй, то, что надо, — оживился А. А. Громыко. — Это уже на мази и пойдет быстро. Возражать им будет нечего. Могут сказать, что это, наша ракета СС-16, которая «закрыта» договором по СНВ. Но это не будет соответствовать действительности. К тому же они сами соблюдают договор ОСВ-2 только в той мере, в какой это не мешает их новым программам. И нам надо действовать так же.

Г. М. Корниенко попытался все же завести разговор о моих контактах с Нитце. Он сказал, что, по слухам, Нитце попало в Вашингтоне, но он оправдывается, утверждая, что задавал Квицинскому лишь «гипотетические вопросы».

А. А. Громыко развеселился: «Вот до чего дошли! Даже Нитце критикуют, а ведь он правее самых правых и ни о чем договариваться не хочет».

Я вступился за «деда», заметив, что это, может быть, и не так. Мне Нитце говорит, что стремится к договоренности, что ему 75 лет и он не хотел бы заканчивать свою карьеру провалом переговоров.

— Это очень просто сделать, — глядя мне в глаза, улыбнулся министр. — Пусть он примет наши предложения.

Об инициативе Уорнке министр заявил, что у Уорнке раньше «иногда бывали просветы», а сейчас их нет. Мы все дружно загалдели, что это не так. Г. М. Корниенко выразил непонимание: учтены Англия и Франция с их ракетами, решение НАТО о размещении новых американских ракет отменяется, предлагаются по ракетам равные потолки, хотя, конечно, в расчет берется вся территория СССР, а не только его европейская часть, не оставлен без внимания и вопрос об авиации.

Громыко по своей привычке пожевал губами и вновь повторил, что не подходят предложения Уорнке. «Он там что-то приоткрыл, а с другого конца все отрубил. У него главное — сократить наши ракеты СС-20, и эту линию на сокращение наших самых современных средств он отстаивает неизменно при всех поворотах обстановки».

Коротко поговорили мы в тот день и о падении правительства Г. Шмидта. Громыко уверенно предсказал, что канцлер Г. Коль займет в ракетном вопросе еще более жесткую позицию, но велел внимательно смотреть за всем, что будет происходить в ФРГ. Он не очень был уверен, что, уйдя в оппозицию, СДПГ станет решительнее выступать против американских планов: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Падение правительства Шмидта, по его мнению, скорее результат экономических трудностей, чем спора вокруг ракет.

По возвращении в Женеву я пригласил Нитце вновь прокатиться в Сен-Серг. На сей раз мы свернули с шоссе налево на проселок в направлении на Кувалу, где на самой границе с Францией есть маленький крестьянский двор с харчевней. По дороге я сказал Нитце, что дела наши плохи, что я вернулся «весь в синяках». Он возразил, что он тоже «покрыт синяками», но все же жив, как и я. Ему важно знать подробности.

Выйдя из машины, мы пошли от Кувалу вниз по дороге мимо загона для коров, недействовавших лыжных подъемников и углубились затем в альпийские луга. Я извинился, что не смог позвонить в Вашингтон и поставить Нитце в известность о ходе дел. Его план и я вместе с ним подверглись критике. Кажется, и ему в Вашингтоне тоже досталось. Как я и предупреждал, его схему в Москве признали неудовлетворительной. Для договоренности надо засчитывать вооружения Англии и Франции, нельзя ограничивать наши ракеты к востоку от Урала, он слишком много средств хочет оставить себе и слишком мало нам. Это несправедливо. После этого я ему вручил небольшую выписку из своих директив, где все это излагалось в нескольких фразах.

Нитце взялся читать эту бумагу. Пытался разбирать каждую строчку, но потом, наконец, разглядел, что это — просто «нет» и ничего больше. После этого он сказал, что, не получив моего сигнала, докладывал схему президенту. Тот не выразил к ней отношения и приказал подождать ответа от русских. Но он (Нитце) думает, что, будь наш ответ положительным, президент этот вариант принял бы.