Время и случай

Когда ответа от нас не поступило, они в Вашингтоне решили, что это либо отказ, либо желание услышать то же самое предложение, но на другом уровне. Но раз мы сейчас говорим «нет», ему поручено заявить, что (тут Нитце вытащил написанную от руки бумажку), что его «совместное со мной» предложение не подходит и американской стороне. Причина их отрицательного отношения: у США остаются лишь медленно летящие крылатые ракеты, в то время как СССР будет располагать баллистическими ракетами с коротким подлетным временем, что наносит ущерб интересам безопасности союзников США. К тому же у советской стороны сохранилось бы еще 90 ракет в Сибири. Далее Нитце прочел, что президент Рейган не держится за свой «нуль», но и не думает от него отказываться, пока СССР не предложит чего-либо приемлемого. В заключение Нитце выразил заинтересованность американской стороны, чтобы доверительный канал Нитце — Квицинский продолжал действовать. «Теперь вы видите, — заметил Нитце, — что я говорю не отсебятину. Я действую с ведома и согласия президента». Я ответил ему, что ценю это заявление. В Москве считали, что нам трудно вести дело, когда он говорит лишь в личном качестве, а от нас ждет авторизованного ответа. К тому же — и это главное — ничто не подтверждало предложения о возможности встречи Рейгана с Брежневым и желании о чем-то договориться на этой встрече. Не было видно никаких признаков, что Вашингтон вообще собирается изменить свой нынешний тон в отношениях с нами и перейти к серьезному диалогу.

Нитце, кажется, отнесся к этому с пониманием. Помолчав, он сказал: ему было непросто пойти на то, что он сделал. Но он ни о чем не жалеет, так как надо было добиться какого-то прорыва, выйти из порочного круга бесконечных заседаний и прийти к ясности. Он хотел бы получить от нас встречное, «пакетное предложение», иначе в Женеве все становится бессмысленным.

Тогда я стал его успокаивать. Официальная позиция США такова, что нам просто невозможно вносить компромиссные предложения. Какие мы можем предложить «подпотолки» или «потолки», если у них все варианты сводятся к «нулю»? К тому же не такой уж он и большой «революционер» со своими предложениями. Мы знали внутренние решения НАТО 1979 года. Ничего он в лесу особенно не нарушил. Он имеет право предложить нам отказ от размещения «Першинг-2» и сокращение числа крылатых ракет, если мы существенно ограничим свои ракеты СС-20 в Европе и поставим общий «потолок» для этих ракет на всей территории СССР. Если он где-то что-то и нарушил, то, наверное, по авиации. Ему предписывалось решать вопрос об авиации на втором этапе, а он записал его в первый этап.

Нитце оживился и сказал, что авиацию он действительно включил неправильно. Решение НАТО 1979 года они с тех пор подправили в сторону своего официального предложения о «нуле», переданного нам. Он же воспользовался старым решением. За что ему в основном и попало. Но что теперь будем делать? У него для официальных переговоров в директивах почти ничего нет. Может быть, перенести всю работу в группы экспертов и заняться обсуждением второстепенных вопросов? Нитце спросил, не можем ли мы вступить в дискуссию по ракетам с дальностью менее 1000 км.

Мне пришлось напрямик ответить, что ничего не выйдет из их попытки получить наше согласие на развертывание какого-то количества новых американских ракет в Европе, да еще заставить нас сокращать свои новые системы. Ракеты сравнительно дешевы и весьма эффективны, поэтому мы их и развиваем. Средние ракеты у нас были в Европе всегда. Авиация — это и дорого, и неэффективно. «Надо искать решения за счет наших старых вооружений», — повторил я слова А. А. Громыко.

Нитце закивал. Как специалист, он может только подтвердить правильность такой нашей точки зрения, но в Вашингтоне, естественно, думают иначе.

Из леса мы отправились на ланч в известный женевский ресторан «La Reserve». Кормили довольно плохо. Нитце жаловался, что его жена Филлис сломала ногу, ноет и всем недовольна. Он очень любил свою жену, и видно было, что ситуация дома сильно портит ему настроение. Разговор шел о падении коалиции СДПГ — СВЦП в Бонне. Нитце опасался, что Коль пока будет фигурой слабой, а может быть, и вообще переходной, что может вернуться к власти Брандт и что вообще ФРГ может стать неуправляемой. Я его успокаивал. Коль не такой легкий орешек.

Потом коснулись предстоящей встречи Громыко с Шульцем в Нью-Йорке. 28 сентября была первая встреча, а следующая должна была состояться в понедельник. Нитце говорил, что Шульц в курсе его компромиссного документа и готов был бы его обсудить, но сам ставить этот вопрос не будет, так как Рейган не считает нужным становиться в позу просителя. Я отвечал, что Громыко тоже не станет проявлять инициативу, так как лично отверг документ Нитце. Лучше всего было бы, если бы Шульц высказал готовность ввести отношения с нами в нормальное русло, отошел от прежнего неприемлемого тона Хейга. Тогда и отношение нашего министра к делу могло бы измениться.