Все хорошо

Сидя в дальнем уголке зрительного зала, нарочно забравшись подальше от Грейс и остальных, я наблюдаю за играющими эту сцену девушками. Бриана – Король, Элли – Елена. Я нарочно попросила приглушить свет, чтобы Грейс и студенты не увидели, какое у меня станет лицо, когда Бриана начнет изображать меня. На первых читках пьесы, когда она еще была Еленой, мне всякий раз казалось, что у нас ничего не выйдет. Я ночами не спала, воображая, как ее бездушие и скверная игра загубят всю постановку. Кто поверит, что эта девушка способна кого-то исцелить? Что ей в руки можно вложить свою судьбу? Да и ее страсть к Бертраму тоже выглядела неубедительной. Но сегодня, когда она, едва держась на ногах, смертельно бледная, исполняет роль Короля, я понимаю, что она невероятна. Держится так естественно! Играет такие тонкие оттенки эмоций, на которые раньше совершенно точно не была способна. Король в ее исполнении получается уязвимым, растерянным, от него так и веет неотвратимо приближающейся смертью. Ничего удивительного, что он не верит Елене. Ведь он потерял надежду и не желает ее воскрешать. И все же она еще теплится где-то глубоко у него внутри. Еще не поздно позволить этому пугающему цветку снова распуститься в душе. И мы, зрители, невольно соглашаемся, что если Елена не справится и заплатит за неудачу жизнью, это будет справедливо. Потому что она разбередила надежды Короля. И он за ее ошибку тоже заплатит жизнью. Мы чувствуем, как отчаянно он хочет выздороветь. Видим, как он вручает Елене свою судьбу. «Сдержи обет – и я сумею дать тебе ответ»[25]. Элли берет Бриану за запястье, и та вздрагивает. А потом оборачивается в зал и смотрит на меня, точно на меня, хоть я и спряталась в темном углу. Да нет, она не может меня видеть! И все же волоски у меня на затылке встают дыбом.

«Я знаю, знаю, что ты со мной сделала, сука!»

– Вау, – шепчет мне в спину Грейс. – У нас получилось!

О, да. У нас получилось!

* * *

– Ну что? – спрашивает Бриана, доиграв сцену до конца. – Получила я роль или нет?

Теперь она сидит на троне в одиночестве. Элли убежала со сцены за кулисы, к другим студентам. И все они смотрят оттуда на Бриану, которая сделалась еще бледнее. Еще чаще дышит приоткрытым ртом. А потом переводят взгляд на меня. И ждут. Уступлю ли я. Сдамся ли этому несчастному созданию.

– Ребята, – с улыбкой объявляю я, – на сегодня хватит. Увидимся в понедельник. Всем спасибо.

Студенты разбегаются, на ходу бросая Бриане: «Пока» и «Здорово, что ты вернулась». А она, все так же не сводя с меня болезненного взгляда, коротко отвечает всем спасибо. Элли робко шепчет – поправляйся, надеюсь, тебе скоро станет лучше. Но Бриана не обращает на нее внимания, несмотря на то, что по-прежнему сжимает в руках ее бутылку с водой. Тревор торопливо прощается с ней, и я даже со своего места чувствую, насколько демонстративно она молчит в ответ. Как ни странно, и Тревор это ощущает.

– Хочешь, чтоб я остался? – шепотом спрашивает он.

А она, не сводя с меня глаз, внезапно хватает его за руку.

– Подожди меня за дверью. Подбросишь домой.

– Ты разве не сама сюда приехала? – отваживается спросить он.

Она ошеломленно смотрит на него. Да как он посмел задавать вопросы? Неужели послушный болванчик в ее отсутствие отрастил собственное мнение? Быть не может! И все же… Лучше не натягивать поводок слишком сильно. Пускай думает, что волен сам решать.

Прикрыв глаза, она морщится, словно превозмогая боль. И, качая головой, шепчет:

– По-моему, я не смогу сама вести машину.

Делает вид, что боится за себя. Ну и спектакль! А, впрочем, спектакль ли это? Я не знаю. И Тревор тоже.

Он смотрит вслед Элли, которая, низко опустив голову, спешит к выходу. Даже пальто свое забыла забрать. И, наконец, шепотом отвечает Бриане:

– Ладно, подожду тебя в холле.

А я мысленно припечатываю: «Подкаблучник!»

Разумеется, Бриана его не благодарит. Он испаряется, а она так и остается сидеть на троне. Сгорбленная. Недвижимая. Не сводящая с меня глаз. В которых трепещут боль и ненависть. А еще – страстное желание, на какое раньше она казалась мне не способной. Она не знает, позволят ли ей играть Короля. И не уйдет отсюда, пока я не дам ей ответ. Хотя, казалось бы, всем и так ясно, что это ее роль. Она только что превосходно это доказала.

– Что ж… – начинаю я снова.

– Это было очень впечатляюще, правда, Миранда? – встревает Грейс.

Отчего вдруг заныла нога? И тело стало неповоротливым, налилось тяжестью?

– Миранда?

– О, да. Да, очень впечатляюще. Мне даже показалось, что твоя… – Не произноси слова «болезнь»! Твое состояние? Нет… – Твое отсутствие открыло в тебе новые грани. Как в актрисе.

– Значит, я буду его играть. Я – Король.