Все хорошо

Какая-то нездоровая радость разливается по ее нездоровому лицу. Ужас. Почему меня охватывает ужас? Чем это она так довольна? Тем, что ей дали роль, на которую месяц назад она бы и не взглянула? Роль больного старика с опухолью в прямой кишке? И это Бриане? Бриане, которая и от роли Елены нос воротила? Которой годились только Джульетта и Леди М? А теперь, поглядите-ка, аж затрепыхалась от возможности сыграть жалкого инвалида. Все ясно, она хочет сорвать спектакль!

Вот-вот, уже готовится встать с трона и похромать к двойным дверям с торжествующим видом, слишком уж торжествующим, учитывая, какую малость ей удалось выбить. А там, в холле, ее будет ждать Тревор. И по дороге домой она расскажет ему новости. Он притворится, что очень рад, но сердце у него защемит. А после, уложив Бриану в постель, он позвонит Элли, и та, разумеется, проявит понимание, хотя и будет совершенно раздавлена. Согласится, что ей стоит держаться от них двоих подальше в это сложное время. А потом, наверное, постарается как-то утешиться. Примет укрепляющую ванну. Прочтет грустное заклинание. И все равно останется совершенно несчастна. Благодаря чему, разумеется, станет играть Елену еще лучше, ведь любовь из нее все равно не вытравить.

Но как же ее сердце? Сердце Елены?

А Бриана выиграет. И не только Тревора – я прекрасно знаю, что ради этого жалкого приза она бы и пальцем о палец не ударила. Нет, она выиграет нечто большее, нечто неописуемое. Вот почему она сейчас так несоразмерно ситуации счастлива. А у меня вдруг отяжелели ноги, и поясницу снова прошивают короткие вспышки боли. Именно об этом она сейчас думает, скрючившись на троне.

– Миранда? – окликает меня Грейс.

– Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, это как ты будешь играть, когда…

– Когда что? – побледнев, спрашивает Бриана.

– Когда на самом деле тебе нужно быть дома, – улыбаюсь я. – И отдыхать.

– Отдыхать? – выплевывает она.

– Вот и меня это тревожит, – подхватывает Грейс.

– Правда? – оборачиваюсь к ней я.

– Конечно. Сцена выматывает. А ты, Бриана, надо сказать, и в самом деле неважно выглядишь.

Неважно выглядит? Ты вообще ее видела? Она едва на ногах стоит. Просто смерть ходячая.

– Грейс права. В театре что угодно может случиться. Мы же не хотим, чтобы тебе стало хуже.

Ее посиневшие губы дрожат. Лицо становится еще бледнее, хотя, казалось бы, это уже невозможно, и у меня кровь стынет в жилах. «Стало хуже? – говорят ее глаза. – Мы ведь все знаем, от чего мне стало хуже, так, Миранда?» Но полно, действительно ли она знает? Откуда ей это знать? Яростно вцепившись в подлокотники трона, Бриана выпаливает:

– Я буду играть Короля!

И переводит взгляд с меня на Грейс. По-прежнему пытается угрожать, несмотря на то, что с каждой минутой горбится все сильнее. Ей уже и сидеть трудно.

– Миранда, да пусть играет, – шипит Грейс мне на ухо.

– Что? Да как ее на сцену выпускать, когда… Ты только посмотри на нее!

– Ну она хотя бы хочет играть. А про Денниса и того не скажешь.

– Про Денниса?

– Денниса, Первого вельможу. Который теперь у нас за Короля. Ты вчера чуть не час на него орала.

И я вспоминаю мальчишку с грушевидной фигурой, который, весь красный и потный, в ужасе смотрел на меня с пластикового стула/трона.

– Ах, Деннис! Ну, конечно. Что ж, Деннис хороший мальчик. И он сильно продвинулся. Мы же не хотим обидеть нашего бедного дорогого Денниса?

«Бедного дорогого Денниса?» – Грейс смотрит на меня, вытаращив глаза. Я что, издеваюсь?

– Миранда, Деннис ужасен! Поэтому ты и назначила его на роль Первого вельможи. А еще он не хочет играть Короля. Он сам мне это сказал, когда ты вылетела с последней репетиции. Говорит, ему по ночам кошмары снятся – что он, по его собственному выражению, «все просрал», а ты орешь на него и грозишь никогда больше не дать ему роли.

Грейс радостно улыбается. Разумеется, ведь все улажено. И чего я артачусь, когда вот оно – простое решение, сидит перед нами в образе бледной, как полотно, девушки, которая примет эту жалкую роль как дар божий. Словно – хотите верьте, хотите нет – именно о ней она всегда и мечтала.

Я перевожу взгляд на Бриану, которая наблюдает за нами с трона, прихлебывая воду из бутылки Элли. Вид у нее хоть и больной, но очень самодовольный. Ей не терпится услышать, что она победила.

– Что ж, Бриана, дала ты нам пищу для размышлений. Мы все это как следует обдумаем, так ведь, Грейс? И скоро дадим тебе ответ. В любом случае, мы очень рады, что ты решила к нам заглянуть.

Бриана меняется в лице. Губы дрожат. Она так явно обескуражена моим ответом, что даже не в силах этого скрыть. Но она молчит. И лишь сверлит меня уничтожающим взглядом. Затем неуклюже поднимается с трона и ковыляет к дверям. А мы смотрим ей вслед. Она хромает. Хромает точно так же, как недавно хромала я. Но ведь это невозможно! Она просто притворяется. Это пародия на меня, прежнюю меня. Иначе и быть не может. «Браво, Бриана! Отлично получается».

Вот только…