Читаем Все началось с колеса. Эволюция изобретений: от топора до лазера полностью

Но для изобретения способов фиксации изображения потребовалось гораздо больше времени. То, что галогениды серебра чернеют под воздействием света, уже было известно, но как использовать это свойство для закрепления изображения и при этом вовремя остановить процесс почернения? Жозеф Нисефор Ньепс во Франции еще с 1810 года начал проводить опыты с использованием самых разных носителей, проявителей и закрепителей, и в 1826 году сделал первый снимок с натуры в своем имении в департаменте Сона и Луара. Он взял оловянную пластину, покрытую битумом, и много часов подряд держал ее в черной камере с отверстием. Изображение получилось среднего по современным меркам качества, но разглядеть основные детали улицы и зданий на нем было можно.

Чтобы улучшить технологию, он объединил усилия с художником Луи Жаком Манде Дагером (1787–1851). Ньепс в 1833 году умер, и Дагер продолжил исследования материалов и фиксаторов в одиночку. Помимо этого он искал возможность снизить время выдержки за счет совершенствования техники съемки. Франсуа Араго, которого Дагер увлек своим ремеслом, 7 января 1839 года презентовал в Академии наук дагерротип – первую настоящую фотографию. Но это было только началом истории.

В то же самое время другие изобретатели, работавшие в этой области, либо оспаривали авторство изобретения, либо улучшали его. Один из них, британец Уильям Генри Фокс Тэлбот, в 1840 году придумал калотипию, негативно-позитивный процесс, сделавший возможным воспроизведение сфотографированного изображения. Позднее появились гибкая целлулоидная пленка, миниатюризация, цвет… и далее – вплоть до современной цифровой фотографии, когда чувствительная поверхность была заменена фоточувствительным элементом, воспроизводящим сфотографированное изображение в форме цифрового файла.


☛ СМ. ТАКЖЕ

Ибн аль-Хайсам (965–1040 годы)

Леонардо да Винчи (1452–1519 годы)

1829 год

Швейная машинка

Имя изобретателя швейной машинки Бартелеми Тимонье было быстро забыто, а вот имя ее главного популяризатора, Исаака Зингера, до сих пор на устах.


Бартелеми Тимонье родился в 1793 году в скромной семье в коммуне Абрест во французском департаменте Рона, и поначалу мечтал пойти по стопам отца, который работал красильщиком, но в итоге выучился на портного. Он работал по профессии в Амплепюи, затем в пригороде Сент-Этьена, Ле Форж – там в 1823 году он открыл свое дело и нанял нескольких рабочих. Банальнейшее начало карьеры: в те времена в текстильной промышленности Франции таких было немало. Однако, в отличие от многих коллег, молодой портной очень беспокоился из-за сдельной оплаты труда и очень нестабильной клиентуры: если заказ не выполнялся в срок, заказчик мог легко уйти к конкуренту, хотя тот вряд ли сделал бы работу лучше. Так у него возникла идея механизировать процесс шитья. Владение навыками ручного труда позволило ему создать машину, которая в 1829 году впервые выполнила строчку с помощью иглы и крючка. Несмотря на то, что машина была далека от совершенства – швы делались значительно быстрее, чем вручную, но не были достаточно прочными, – изобретатель решил ее запатентовать и сблизился с репетитором из Высшей горной школы Сент-Этьена Огюстом Ферраном, который его и проконсультировал. В результате 17 июля 1830 года обоим мужчинам был выдан патент на «швейную машину – машину для производства стежков на ткани», действовавшую с помощью педалей.



Увы, привычки невозможно изменить одним мановением руки: большинство швейных артелей не только не проявили особого интереса к изобретению, но вдобавок рабочие то и дело портил машинку там, где ее устанавливали, видя в ней конкурента. Тем не менее, Бартелеми Тимонье не забросил изобретательство. В период между 1830 и 1840 годами он усовершенствовал свое устройство, и в 1855 году, через двадцать пять лет после создания первого прототипа, его швейная машина получила медаль за первое место на Всемирной выставке в Париже. К несчастью, изобретатель не смог воспользоваться плодами своего успеха: он скончался два года спустя, так и не получив прибыли от изобретения.

Для американца Исаака Меррита Зингера все обернулось иначе: он тоже создал швейную машину в 1851 году, через двадцать лет после Тимонье, но не стал сразу внедрять ее в швейную индустрию, чтобы не столкнуться с таким же отношением рабочих, а предложил частным лицам, организовав широкую рекламную кампанию с демонстрациями на улицах Нью-Йорка. Женщинам предложили бесплатные курсы обучения, и они поспешили убедить своих мужей в необходимости приобрести замечательную швейную машину. Так Зингер смог войти в частные дома до того, как отправиться на завоевание мастерских. Исаак Зингер ориентировался на избранных покупателей и выдвинул гениальную идею машинки, улучшенной эстетически, которую не стыдно было бы поставить в изысканном буржуазном интерьере…


☛ СМ. ТАКЖЕ

Одежда (190 000 лет до нашей эры)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

Книга американского исследователя Марка Эдварда Льюиса посвящена истории Древнего Китая в имперский период правления могущественных династий Цинь и Хань. Историк рассказывает об особой роли императора Цинь Шихуана, объединившего в 221 г. до н. э. разрозненные земли Китая, и формировании единой нации в эпоху расцвета династии Хань. Автор анализирует географические особенности Великой Китайской равнины, повлиявшие на характер этой восточной цивилизации, рассказывает о жизни в городах и сельской местности, исследует религиозные воззрения и искусство, а также систему правосудия и семейный уклад древних китайцев. Авторитетный китаист дает всестороннюю характеристику эпохи правления династий Цинь и Хань в истории Поднебесной, когда была заложена основа могущества современного Китая.

Марк Эдвард Льюис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля

Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе. И.-А. Розенштраух интересен и как мемуарист эпохи 1812 года, и как колоритная личность, чья жизнь отразила разные грани истории общества и культуры этой эпохи.Публикация открывает собой серию Archivalia Rossica – новый совместный проект Германского исторического института в Москве и издательского дома «Новое литературное обозрение». Профиль серии – издание неопубликованных источников по истории России XVIII – начала XX века из российских и зарубежных архивов, с параллельным текстом на языке оригинала и переводом, а также подробным научным комментарием специалистов. Издания сопровождаются редким визуальным материалом.

Иоганн-Амвросий Розенштраух

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука