Всесожжение

– Я готов поспорить, что свет, который ты видел, выходит именно отсюда, – сказал Ларсон. – Хотя на самом деле я осматривал тут всё много раз, и меня никогда не слепило, но, наверное, вопрос в расстоянии.

– Чем дальше, тем чётче свет, – прошептал Тим, которого шатало все сильнее.

– Наверное. Я понятия не имел, что круги блестят. Но это нечто висит напротив запятой и его действительно можно увидеть в ворота Винтеров. Их дом лежит как раз в этом направлении, и огражден от полей только сеткой.

– Что это?! – спросил Тим. – Знаешь, откуда оно тут взялось?

– О, да, – Ларсон усмехнулся, но из уголка его глаза потекла слеза. – Я прекрасно знаю, откуда оно тут взялось. Расскажу тебе.

* * *

Спустя несколько минут они сидели в гостиной Ларсона. Легкое эхо раздавалось в обширном, пустом зале, где стоял один стеклянный стол и три овальных стула. Тимон лежал на кожаной софе и трясся под тонким одеялом, пахнущим старостью и плесенью. Хозяин сжался в кресле, тупо уставившись в потертый деревянный пол. Часы на стене ритмично пошатывали медным маятником.

– Я виновен в смерти моих детей, – сказал Сид, потирая жесткие щеки. – Я чувствую себя так, словно подписал договор их кровью.

Он часто прерывал рассказ и сидел неподвижно, и тогда Тим слышал крик человека, которого жгли горячим железом, сдирали живьём обгорелую кожу.

– Четыре года назад, как раз перед Рождеством ко мне пришли два человека в дорогих костюмах. Они выглядели как менеджеры. Говорили очень красиво, витиевато. Это сейчас я знаю, что они не были ни бизнесменами, ни учёными, за которых себя выдавали. Они вообще не были людьми, – Ларсон сипло закашлялся и закрыл лицо руками. – Они сказали, что проводят важное исследование с системой связи, и поэтому покрыли всю территорию сеткой передатчиков, которая позволит использовать автопилоты на транспорте. Предложили мне поставить один на моей земле и сказали, что заплатят мне за это большую сумму. Я должен был получить шестьдесят тысяч вианов и по пять тысяч каждый месяц до самого конца исследований. Я чувствовал себя как странник, на которого упала манна небесная. У меня было двое маленьких детей и неработающая жена, а я получал три тысячи зарплаты и должен был заниматься этой долбанной фермой после родителей. Сильвии тогда не было дома. Я согласился, даже о деталях не спросил, – он посмотрел на Тима. – Не знаю, понимаешь ли ты, но у меня тогда не было никаких сомнений. Я подписал договор, и они приехали через два дня, срубили несколько деревьев и установили этот столб на поляне. Я радовался, как дурак, потому что на моем счете на следующий день появились деньги. Подумал еще, что даже если мне больше не заплатят, то я и так выиграл.

Он налил себе из тяжелой, пузатой бутылки, стоящей на столе, и выпил целый стакан тёмного алкоголя. Тим ощутил волну тошноты и отвернулся. Он впал в оцепенение, которое отняло у него способность говорить.

– Я спросил, что делает их оборудование, но они сказали, что мне нечего бояться. Оно вредит не больше, чем радио или телевизор. Долбанные ублюдки из ада! – Ларсон стиснул челюсти. – Если б ты видел, как быстро они все провернули. Шустро установили оборудование, за один день, и так внезапно свернулись, что я едва успел попросить номер телефона. Я смотрел на ящичек, который висел в метре над верхушками деревьев, проходил там каждый день и даже Сильвии показал его не сразу. Она хотела узнать, откуда у меня деньги, поэтому я провёл ее в лесок, и мы вместе посмеялись. Она сказала, что я родился в рубашке. Как будто в лотерею выиграл, – он прикрыл глаза, вспоминая этот короткий миг счастья. – Все начало складываться. Мы отреставрировали дом, начали его обустраивать. За несколько месяцев я получил хорошую работу, и у меня сложилось впечатление, что моя карта перевернулась. Дети подросли, и мы даже подумывали ещё об одном… Но через полтора года после их визита, в конце мая, заболел Крис, а через несколько дней после него Алисия. Я чувствовал себя так, словно мне перерезали горло.

Ларсон стал кусать кулак. Из-под закрытых век потекли горячие слезы.

– Когда я узнал, что с ними, то потерял сознание просто в кабинете. Все закончилось в одно мгновение. Рак был таким злокачественным, что не оставлял ни единого шанса. Он атаковал кровь, кости, нервную систему. Убил их за несколько недель. Врачи ничего не могли сделать, хоть я и хотел продать дом и отдать им все. Они никогда не встречались ни с чем подобным. Когда дети умерли, Сильвия попыталась покончить с собой и попала в психушку. Она до сих пор там, – сказал он и начал истерически хихикать. – Они всё у меня забрали. Чёрт подери, всё забрали! – закричал он, заметавшись по комнате.

Потом подошел к окну и стал рассказывать дальше. Говорил всё тише, глядя на поле, которое виднелось в редеющем тумане: