Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2

Потом мы молча растянулись в постели. Я чувствовал себя ликующим демоном. Было Рождество, и я был пьян, и лежал голый рядом с обнаженной богиней. Саманта собрала свою одежду, нежно поцеловала меня и сказала:

– Мне нужно ехать к детям.

Я проглотил последние капли из принесенной ею бутылки водки, оделся и вернулся на вечеринку. Праздник не только продолжался, но стал еще более веселым, громким и разнузданным. Я взглянул на незнакомых людей, принимавших наркотики в моей квартире. Ко мне подошла моя давняя подруга Женевьева, недавно переехавшая в Нью-Йорк из Вены. Оглядевшись вокруг, она сказала с ужасом в голосе:

– Ты – хаос!

Я положил руки ей на плечи и улыбнулся:

– Это самое приятное, что мне когда-либо говорили.

– Ты услышал не комплимент, – сказала она с отвращением. И пошла прочь.

Нет, она сделала мне комплимент. Я гордился тем, что стал хаосом.

Мир был ужасен. Я был еще хуже.

На кухне я открыл еще одну бутылку водки. И вытащил из ящика разделочного стола длинный нож. За столом у окна сидел Джонатан Эймс с одной из стриптизерш на коленях.

– Джонатан! – крикнул я ему.

– Чего? – он поднял на меня глаза. И тут я бросил в него нож. С любовью, потому что я любил Джонатана.

Он вскрикнул и резко приблизил руку к лицу. Перед этим я услышал резкий звук, словно молоток ударил по маленькому гвоздю. Острие ножа отскочило от кольца Принстонского колледжа, которое носил Джонатан. Он посмотрел на меня с ужасом, кровь отхлынула от его лица.

– Нет, Джонатан, это было мило! – заорал я. – Это потому, что я люблю тебя!

Я гордился тем, что стал хаосом. Мир был ужасен. Я был еще хуже.

В моей руке оказался другой длинный нож. Эймс вскочил и выбежал из кухни. А через некоторое время в нее прихромал Манджина и сурово спросил:

– Ты что делаешь? С ума сошел?

– Ладно, – разочарованно сказал я. – Кладу нож обратно в ящик.

В полночь вернулась Эра в компании коллег-стриптизерш.

– Ты вернулась! – завопил я, перекрикивая песню группы Mötley Crüe[195]. Когда закончился плейлист гетто-баса, кто-то поставил подборку хаер-метала.

– Вот, – сказала она, надевая мне на голову грязную зеленую шапку Санта-Клауса, – я принесла тебе подарок.

Взяв за руки меня и свою подругу-стриптизершу, она повела нас в спальню.

Когда мы закончили, я вышел из спальни голый. На мне была только грязная зеленая шапка Санта-Клауса. Я хотел узнать, продолжается ли вечеринка и зол ли на меня Джонатан. Он не должен был злиться: Женевьева назвала меня хаосом, а какой смысл кому-то злиться на хаос? К тому же его спасло кольцо!

В другом конце коридора, на верхней площадке лестницы я увидел Рут, британскую журналистку. Она была одета строго и элегантно, как будто пришла на званый ужин. Наверно, когда она прочитала мое приглашение на рождественскую вечеринку в пентхаусе престижного Эль-Дорадо в респектабельном Верхнем Вест-Сайде, то предположила, что я собираю нечто вроде благотворительного бала с концертом звезд. С ней рядом стояли ее пожилые родители, одетые столь же строго, как и их дочь. Я никогда не ходил на свидания с Рут, но мечтал об этом. Она была эрудированной, доброй и симпатичной.

И вот она привела своих родителей в «сладкий ад», где проходила вакханалия стриптизерш, наркоманов и гангстеров. А теперь смотрела на меня, хозяина дома и распорядителя вечеринки. Я стоял абсолютно голый, если не считать шапки Санта-Клауса на голове, и тупо пялился на Рут и ее родителей.

Я закричал, сгорая от стыда, и побежал обратно в спальню. Там в темноте, ласково мурлыча, ждали Эра и ее подруга-стриптизерша.

Сторс, Коннектикут

(1984)

Полгода тому назад мой друг Дрю представлял собой скромного аккуратного первокурсника, который не мог определиться, какую специализацию ему выбрать – политологию или историю. Теперь же по выходным он, всклокоченный и полураздетый, сидел в своей неубранной комнате в общежитии и часами наблюдал за солнечными бликами на поверхности воды, налитой в глубокую тарелку.

Однажды днем я пришел в комнату друга, дал ему 5 долларов, проглотил наркотик, который он стал принимать каждый день, взял у него альбом Days of Future Passed группы Moody Blues и присел рядом. Прошло десять или пятнадцать минут, ничего не произошло, и я решил, что, возможно, мне досталась пустышка. Затем фигуры на обложке альбома начали медленно двигаться. Я широко улыбнулся и сказал Дрю:

– Работает.

Около восьми часов вечера Дрю отправился на свидание, а я вернулся в свою комнату. Мне стало страшно. С этим наркотиком было весело и интересно, но я хотел, чтобы мне вернули мой здоровый и трезвый ум. В три часа ночи я принял душ, надеясь, что смогу вымыть кислоту из организма, но каждая капля воды на коже ощущалась отдельно и сильно. В пять утра я решил, что это никогда не закончится. Свернулся калачиком на нижней койке двухъярусной кровати и на рассвете уснул.