Вскрывая душевные раны (СИ)

— Вы никогда не любили Хисану-сан, — заявила вдруг Фуджи. — По крайней мере, не так сильно, как леди Урахару. Так почему же госпожу Кучики Вы держали подле себя так сильно и крепко, что даже после её смерти Вы привязали к себе её сестру, так похожую на неё? И явно не только по предсмертной просьбе Хисаны-сан. Но госпожу Урахару Вы… как бы помягче это сказать… — она задумалась, долго и тщательно подбирая слова, а я задержал дыхание, ожидая продолжение её речи. Слова Чо били прямо в голову и сердце, ведь были чистой правдой, в которой я долгое время не хотел себе признаваться. Но от её отрицания она не перестала быть правдой. И мне надо было услышать её от другого человека. — Вы растоптали её чувства, прежде давая ей столько надежд на счастье рядом с Вами. Вы ведь не только ей жизнь ломали. Госпожа Мацумото, господин Урахара, госпожа Сихоин, их приёмные дети, Куросаки Ичиго и его друзья, третий отряд, Готей-13. Всех, кому она была дорога почти так же, как Вам… Вы лишили её всех. Не только самого себя, — последние слова Фуджи говорила с расстановкой, чеканя их. Но и без её выражения и патетики мне было плохо. Не зря её обучали красноречию долгие годы в её семье. — Я хочу, чтобы Вы поняли — не одному Вам плохо. Но все, все они как-то справляются с этим. Неужто Вы слабее их духом? Не поверю, — по инерции она отрицательно покачала головой. — Кучики Бьякуя, в которого я влюбилась очень-очень давно, не стал бы сидеть сложа руки в тёмной комнате, находя смысл своей жизни лишь в этой фотографии.

Фуджи аккуратно забрала рамку из моих рук, поднеся её к своим коленям и устремив взор на столетнее воспоминание двух людей, связавших свои жизни обещанием в вечной любви.

— Тот Кучики Бьякуя… Он бы в лепёшку разбился, искромсал плоть своих врагов тысячью прекрасными и смертоносными клинками своего занпакто, и даже если бы потерял руки и ноги — зубами бы вырвал то, что принадлежит ему по праву.

И тут она встала. Однако уходить не собиралась, судя по её виду. Точнее собиралась, но хотела добить меня ещё что-то мне высказать. Но я опередил её с вопросом:

— Почему Вы всё это мне говорите? Я думал в лучших традициях женщин устранить соперницу, а не подначивать того, в кого влюблена, собраться с силами, чтобы быть способным её вернуть.

— Просто… — она усмехнулась, чуть помолчав. Но по её взгляду я видел, что она знает, что хочет мне сказать, будто заранее ответив на этот вопрос себе. — Наверное, я люблю Вас больше, чем недолюбливаю леди Урахару. А Вы подумайте о моих словах на досуге. Хотите дальше сокрушаться над безликим образом на этой фотографии? Воля Ваша, — он слегка подбросила рамку в воздухе так, чтобы она мягко упала на голубую постель кровати, пропитанной запахом клубники и банана. Я взглянул на неё. Теперь взгляды запечатлённых там людей мне показались стеклянными, а их улыбки — нарисованными. — Я больше и слова не скажу Вам, и остальная прислуга тоже. Кстати… — Фуджи полезла в запах кимоно и достала оттуда какую-то бумажку, сложенную несколько раз. — Вот. Это лежало в кармане Вашего хаори, в котором Вы вернулись с боевых учений третьего отряда.

Что? В кармане моего хаори? Но я не помню, чтобы что-то в нём оставлял, я вообще не коллекционирую там мусор. Разве что, это… Нацу?

Расширенными глазами глядя то на листок, то на Фуджи, я принял его из её рук. На одной из его сторон было корявыми иероглифами вывито:

«Моему верному рыцарю от его трусливой леди»

Уголки моих губ слегка дрогнули, когда я провёл пальцами по чернильным чёрточкам. Несомненно, это её почерк.

Фуджи вышла, оставляя меня одного. Особого облегчения я не почувствовал, однако мне не терпелось развернуть эту бумажку. Хотел ли я узнать, что она написала? Да, конечно. Готов ли я был к этому? Определённо нет.

====== Глава VIII. Письмо ======

Мой дорогой Бьякуя.

Если ты читаешь это, я, должно быть, уже мертва. Или ты сразу же нашёл это письмо после того, как меня схватили арранкары, но это не важно. Наверняка меня уже нет в живых.

Я бы столько всего хотела тебе сказать, сотни мыслей рождаются у меня в голове, безумные и нет, только при взгляде на твоё безмятежное лицо сейчас. Ты такой милый, когда спишь. Как и всегда. Я бы хотела продлить этот миг настолько столь долго, сколько песчинок на том пляжу, где окончательно рухнул мой мир настоящего, построенный на обломках прошедшего. Смотреть на твою полуулыбку во сне, видеть тебя, слушать твой шёпот, несвязный порой, просто быть рядом… Всё это я жажду больше, чем всю власть и богатства всех миров, которые никогда мне и не были нужны. Но, кажется, мы действительно не выбираем себе судьбу. Эта она, эта чертовка с прекрасным и в то же время отвратительным чёрным юмором, выбирает себе жертв. Видимо, ей просто не нравится, когда кто-то счастлив слишком долго по её мнению. Вот и сейчас она решила, что я исчерпала свой лимит «золотых дней».