Вскрывая душевные раны (СИ)

Я открыла глаза. Вокруг была одна лишь темнота, я ничего не чувствовала и не видела. Это и есть смерть? А как же перерождение? Или в ад на худой конец, но синигами не может попасть в ад после смерти. Я обречена вечность быть в одной темноте? Что-то мне это не нравится. Я готова была начать истерить, как мои заторможенные сейчас органы чувств всё-таки дали о себе знать — плечо взорвалось такой резкой болью, что я вскрикнула.

В этот же момент сбоку послышались какие-то звуки. После этого темноту прорезал неяркий свет, исходящий оттуда же, откуда и копошение, и тогда, когда я отрыла веки, я смогла наконец увидеть их — ярко-бирюзовые, наполненные беспокойством и тревогой глаза, заглядывающие прямо мне в душу.

— Ичи… -тян? — мой голос был совсем тих от сухости в горле и боли, что мешала мне нормально даже думать, не то что говорить. Бывший капитан третьего отряда исчез на какое-то время из моего поля зрения, из-за чего я вновь закрыла глаза. Спустя всего пару секунд мою голову за затылок приподняла широкая и тёплая ладонь моего лучшего друга, после чего я губами почувствовала холодное стекло перед моим лицом.

— Пей. Аккуратно, — Гин приподнял мою голову ещё выше. Я благодарно посмотрела на него, опустошая половину стакана. В Уэко-Мундо вода была какая-то особенная на вкус, как минеральная вода в Мире живых. Так сказать, один из малюсенького списка плюсов жизни здесь.

Вода мне как будто придала недюжинное количество сил. Я уже могла нормально сидеть, да и боль не так сильно беспокоила меня. Я с интересом обнаружила, что укус был аккуратно обработан и залеплен марлевой заплатой, через которую не просачивалась кровь. Значит, рана уже закрылась.

— Я нашёл тебя в коридоре истекающей кровью, — заговорил Гин, когда я уже здраво мыслила и моя сонливость почти прошла. — Думал, что ты… — он осёкся. Наверняка он думал, что я умерла или же умираю. Я ведь тоже так думала. — …а на тебя ведь не действует кайдо. Хорошо, что со мной был Гранц, иначе не знаю, чем это всё могло закончиться.

О Король душ, мне так стыдно, что я заставила его перенервничать. Он и так был очень бледным в последнее время, особенно после того, как их троица дезертировала из Готея. И судя по его мешкам под глазами он очень мало спит и в целом выглядит изнеможённым. Сейчас он был особенно бледным, а во взгляде то и дело вспыхивало пламя страха. И несмотря на то, что всё обошлось, Ичи-тян всё равно не сводит с меня глаз. А его почти неуловимые глазом, но всё равно дёрганные движения говорили о том, что он в любой момент кинется ко мне, если я своим видом хотя бы намекну на то, что мне плохо.

У него какой-то стыдливый вид. Наверняка он винит во всём случившемся себя, как и всегда. Мне хотелось поддержать его, поэтому я накрыла его ладонь с длиннющими пальцами своей маленькой ладошкой и слегка сжала.

— Всё в порядке, Ичи-тян, — я попыталась улыбнуться как можно добрее и теплее, но его аура упрёка самого себя и некого скептицизма к моему «очарованию» была непробиваемая. — Спасибо тебе огромное.

Гин тяжело выдохнул, отведя взгляд в сторону. Но, кажется, совсем немного, но я сгладила эту ужасно глупую ситуации.

— Это был этот ублюдок Джагерджак, ведь так? — вдруг спросил он. Точнее это не звучало, как вопрос, скорее это была констатация факта. Гин перевёл на меня изучающий взгляд, словно ожидая моего ответа, но я не знала, что ему сказать на это. Раз он и сам обо всё догадался, чего лишний раз масла-то в огонь подливать.

Гриммджоу был действительно безумен. Опустошённостью своей души он мог потягаться с самим Улькиоррой. Я не знаю, из-за чего он стал пустым, но у таких сильных людей если и есть привязанности к чему-либо, то их можно уничтожить только через них. Арранкарам Айзена очень много лет, наверняка они и сами забыли о своей земной жизни, своих человеческих чувствах и узах. Их можно было только пожалеть, но никак не ненавидеть. Правда, я бы предпочла пока не пересекаться с этой пантерой. Надеюсь, у него хоть капля совести осталась, и он не явится передо мной до следующего своего дня дежурства. Хотя я больше склоняюсь к выводу, что он больше никогда не явится.

Кажется, моё молчание и эти рассуждения «про себя» о многом сказали Ичимару. Он сжал кулаки и через стиснутые зубы зло выдавил:

— Безумец. Давно надо было его устранить.

Устранить? Вот так-то просто? Взять и устранить? Я ни в коем случае не сомневаюсь в силах Гина, дело ведь в другом. Все эти синигами вокруг меня, все арранкары и обычные пустые. Для всех них убийство ничего не значит. Как будто они входят в их личный Топ-10 дел, которые обязательно надо выполнить за день, и стоят где-то на между с «почистить зубы» и «моргнуть». Меня почему-то это очень разозлило.

— Нет, — слишком резко произнесла я, кажется, ошарашив своим заявлением Гина. Он удивлённо посмотрел на меня, словно пытаясь понять, не сделал ли чего Гриммджоу и с моим рассудком.

— Что, прости? — подозрительным тоном переспросил он, но мою уверенность в себе и своей позиции не пошатнул ни его взгляд, ни эта манера речи.